Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер

же полубаркас, что прежде, – заметил Херст.

      Шлюпка привелась к ветру, парус убрали. Баковый матрос что-то крикнул по-русски.

      – Где мистер Браун? – спросил Хорнблауэр.

      Баковый повторил свой вопрос, Браун перевел:

      – Он спрашивает разрешения зацепиться за руслень, сэр. И говорит, у него для вас письмо.

      – Скажите, чтобы подошел к борту, – ответил Хорнблауэр. Зависимость от переводчика его раздражала.

      Команда шлюпки выглядела молодцевато. На матросах было что-то вроде формы: голубые рубахи и синие штаны. На корме стоял офицер в военном мундире, расшитом шнурами на гусарский манер. Гусар неловко выбрался на палубу и отсалютовал скоплению золотого позумента. Потом вытащил письмо и протянул его, что-то пояснив по-русски.

      – От его императорского величества, – перевел Браун дрогнувшим голосом.

      Хорнблауэр взял письмо; оно было подписано на французском:

      M. LE CHEF D’ESCADRE LE CAPITAINE SIR HORNBLOWER, VAISSEAU BRITANNIQUE NOONSUCH[13]

      Очевидно, царский секретарь, при всех своих возможных талантах, плохо разбирался в английских титулах и правописании. Само письмо тоже было написано по-французски – Хорнблауэр порадовался, что может обойтись без услуг Брауна.

      Петергофский дворец,

      Придворная контора императорского двора

      30 мая 1812 г.

      Сударь!

      По поручению Его Императорского Величества Императора Всея Руси выражаю радость Его Императорского Величества по поводу вашего прибытия. Его Императорское Величество и Его Королевское Высочество принц Шведский приглашают Вас и Ваших офицеров отобедать сегодня во дворце в четыре часа пополудни. Его Высокопревосходительство министр флота предоставил шлюпку, которая доставит Вас и Ваших спутников на пристань. Податель сего письма будет Вашим провожатым.

      Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении,

      Кочубей, обер-гофмейстер двора

      – Меня приглашают отобедать с царем и Бернадотом, – сказал Хорнблауэр, протягивая Бушу письмо.

      Буш оглядел бумагу, склонив голову набок, будто и впрямь понимал по-французски.

      – Полагаю, вы идете, сэр?

      – Да.

      Не очень-то вежливо было бы начинать знакомство с отказа явиться по монаршему приглашению.

      Хорнблауэр внезапно огляделся и заметил, что половина корабельных офицеров жадно ловит его слова. Так не годится. Коммодора должен окутывать ореол величавой таинственности. Он совершенно утратил бдительность.

      – Вам что, больше нечего делать, кроме как стоять и слушать? – рявкнул он. – Если потребуется, я и старших офицеров могу отправить на салинг!

      Приятно было видеть, с каким испугом они заспешили прочь, избегая смотреть в гневные глаза коммодора. Только тут Хорнблауэр заметил в руке у гусара еще письмо. Он взял пакет.

      – Это вам, полковник, – сказал он, передавая письмо Уичвуду, затем вновь повернулся к Бушу. – Царь и Бернадот в Петергофе – это место отмечено на карте.

13

Господину командующему эскадрой сэру Горнбловеру на британский корабль «Неесравненая».