Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт Форестер

потом Уичвуд и Херст залезли в экипаж. Гусар с виноватой улыбкой забрался следом и сел спиной к лошадям. Дверца захлопнулась. Один лакей вскочил на козлы рядом с кучером, другой – на запятки, и лошади помчали вперед. Дорога вилась через большой парк, поляны сменялись купами деревьев, там и сям фонтаны выбрасывали струи высоко в небо, мраморные наяды склонялись над мраморными бассейнами. Иногда на повороте возникала широкая красивая аллея, мраморная лестница или изящный мраморный павильон, однако у каждого павильона, у каждого фонтана стоял часовой. При виде кареты все они брали на караул.

      – Последние три царя были убиты, – заметил Уичвуд. – Только царицы умирают в своей постели. Александр предпочитает не рисковать.

      Экипаж снова круто повернул и въехал на широкий, усыпанный гравием двор. Хорнблауэр едва успел разглядеть в дальнем конце длинное здание в стиле рококо, а карета уже остановилась у входа. Часовой взял на караул, лакей в пудреном парике распахнул двери. Гусар по розовой мраморной лестнице провел гостей в просторный вестибюль, где рой слуг тут же бросился к ним, чтобы принять плащи. Хорнблауэр вспомнил сунуть треуголку под мышку, остальные последовали его примеру. Распахнулись следующие двери. За ними гостей встречал сановник в красном мундире (того же имперского оттенка, что кучерские ливреи, насколько можно было различить цвет под золотым шитьем). Он был в пудреном парике и держал в руке церемониальный жезл черного дерева.

      – Кочубей, обер-гофмейстер двора, – представился сановник на прекрасном французском. – Коммодор Горнбловер? Лорд Вичвуд?

      Они поклонились, Хорнблауэр представил остальных. Обер-гофмейстер скользнул взглядом по их мундирам, убеждаясь, что ничто недостойное царского двора не проникнет дальше этих дверей. Затем он вновь повернулся к Уичвуду и Хорнблауэру:

      – Его высокопревосходительство министр флота сочтет за честь, если коммодор Горнбловер уделит ему время для короткой беседы.

      – Я к услугам его превосходительства, – ответил Хорнблауэр, – однако прибыл сюда по велению его императорского величества.

      – До выхода его императорского величества еще остается время. А его высокопревосходительство министр иностранных дел будет премного обязан, если лорд Вичвуд уделит ему несколько минут.

      – Я к услугам его превосходительства, – отвечал Уичвуд. Для человека с его опытом он говорил по-французски на удивление плохо.

      – Благодарю вас, – сказал Кочубей.

      Он жестом подозвал еще трех придворных, рангом пониже (если считать показателем ранга обилие золотого позумента). По ключу на ленте Хорнблауэр угадал в них камергеров. Последовали новые представления, новые поклоны.

      – Теперь, сударь, если вы соблаговолите пройти со мной… – обратился Кочубей к Хорнблауэру.

      Два камергера занялись младшими офицерами, один – Уичвудом, а Кочубей повел Хорнблауэра прочь. Тот последний раз оглянулся на спутников. Даже