Ночь, сон, смерть и звезды. Джойс Кэрол Оутс

курил.)

      (И все же это стало шоком. Такой замечательный, щедрый. Честный политик! Всегда такой живой.)

      – Не надо так расстраиваться. Уайти вас всех очень любил…

      Она улыбалась. Так надо. Пергаментные губы потрескались, и ей пришлось пойти на отчаянный шаг: накрасить губы красной помадой, которые на бледном лице светились, словно неновые огни.

      Волосы, никогда не казавшиеся бесцветными или сальными, она зачем-то зачесала назад, обнажив лепку лица, что сразу как-то отрезвляло и опечаливало.

      Бедная Джессалин! Как же она будет теперь жить одна…

      Но вслух все рассыпа́лись в похвалах: как она «элегантна» в своей черной шелковой кружевной шали на плечах, в светло-серых туфлях. Два раза обернутое вокруг шеи ожерелье из розового жемчуга шевелилось в такт ее учащенному дыханию.

      Никто не знал: за неделю она так похудела, что ей пришлось закрепить на талии булавкой черную шелковую юбку, доходящую до середины икр.

      Никто не знал: после утренней кремации, во время которой Джессалин чуть не потеряла сознание, она испытывала головокружение и тошноту, каждые полчаса бегала в туалет с ощущением, что у нее в кишечнике жарится сало…

      Уайти лучше не знать такие подробности.

      В последнее время ему о многом в ее жизни лучше было не знать.

      Ничего, как-нибудь справится.

      И других утешала: я справлюсь.

      Родня. Соседи. Школьные друзья Уайти конца шестидесятых – начала семидесятых, потрепанные, болезненные и испуганные, как дайвер на высокой доске, с которой хочешь не хочешь, а придется прыгать. Если я чем-то могу вам помочь, Джессалин, скажите мне.

      Мистер Колвин, овдовевший бывший сосед, которого приглашали на все домашние посиделки – включая День благодарения и Рождество, несчастный Лео Колвин, так давно вышедший на пенсию, что его профессию уже никто не помнил, живущий в пансионате для престарелых в Восточном Хэммонде, в проеденном молью, оливкового цвета заношенном кардигане на молнии, в старых мокасинах с кисточками, был потрясен смертью Уайти и так вцепился в руку хозяйки дома, что Вирджил, весь вечер не отходивший от матери, уже готов был вмешаться.

      Если я чем-то могу вам помочь, Джессалин, скажите мне.

      Мистер Колвин приехал голодный. Он то и дело подходил к шведскому столу, и столу некуда было деться.

      Возле стола с выпивкой кто-то задал дерзкий вопрос: будет ли Джессалин продавать дом?

      Прекрасный дом времен Войны за независимость, несколько акров земли – два-три миллиона, не меньше. Конечно, сейчас не самое подходящее время обсуждать такие вещи, но если вдруг…

      Том сухо ответил: нет, вряд ли мать станет продавать дом в ближайшее время.

      Ответ Беверли прозвучал агрессивнее: точно нет! А когда Джессалин примет такое решение, дом не будет «выставляться на продажу», а уйдет по-тихому.

      Если я чем-то могу вам помочь, Джессалин, скажите мне.

      Чтобы хорошо продать недвижимость, потребуется толковый риелтор.

      Слава богу, Джессалин была окружена