Хьюстон, у нас проблема. Катажина Грохоля

распоряжение четыре часа, чтобы подготовиться к разговору.

      Только не будь дураком!

      Что я должен ей сказать?

      Она нравилась мне, как ни одна девушка до сих пор не нравилась. Первый раз в жизни я боялся все испортить, как обычно. Говорить откровенно или что-нибудь придумать? Если я начну говорить откровенно и облажаюсь – будут проблемы. Если буду врать – что обычно у меня получалось прекрасно и всегда удачно, потому что женщины любят, когда им на уши лапшу вешают, – она это обязательно почувствует, хотя я даже приблизительно не знал, что такое надо придумать, чтобы она захотела быть со мной.

      Да и нечего мне было ей предложить, кроме себя самого.

      – Иеремиаш, говори же, что случилось, что-то с мамой?!! – она встретила меня на пороге, прекрасная, как видение.

      – Нет, не с мамой. С тобой, – сказал я и только потом понял, что говорю.

      – Со мной? Я что-то сделала не так? Прости тогда, я не хотела тебя обидеть…

      Меня это совершенно выбило из колеи. Весь мой тщательно заготовленный план разговора рухнул.

      И я начал говорить ей, что чувствовал. Что она мне нравится. Что я ее хочу. Что в задницу дружбу. Что пойму, если она меня отвергнет, но чтобы она подумала. Что в целом я неплохой парень и влюбился в нее еще там, на вечеринке у Толстого. И что не хочу больше это скрывать и притворяться. Что понимаю: ей может потребоваться время, – но только чтобы она подумала. Только подумала. Хотя бы чуть-чуть. Что я подожду. Что я не спал ни с одной женщиной с той минуты, когда с ней познакомился. Что я не могу перестать думать о ней и знаю, что скорее всего из всего этого ничего не выйдет. И что я прошу прощения.

      Сказал все это – и сбежал по лестнице вниз с ее второго этажа, не желая дожидаться смертного приговора.

* * *

      В жизни я так не лажал! И прекрасно это понимал.

      Ничего хуже со мной случиться не могло. Даже импотенция была бы для меня меньшим наказанием. Упустить такую девушку!

      Я вернулся домой, выключил телефон и включил «Голубое небо».

      Если бы мне что-нибудь в этом роде рассказал Джери или Толстый, то я бы, наверно, со смеху чуть не умер. Но сейчас мне было совсем не до смеху. Я был круглым идиотом. Как мог я рассчитывать на что-то с такой девушкой?!!

      Надо же было с ней сначала хотя бы подружиться – тогда, возможно, что-нибудь и могло бы получиться, но нет, я же послушал Алину, сорвался с места, как подорванный, и поскакал, как Чапаев на коне…

      Да что со мной случилось? Как я мог?!!

      Я слушал свой любимый диск – и тут вдруг раздался стук в дверь.

      Я открыл дверь – на пороге стояла Марта.

      Не в силах выговорить ни слова, я только стоял и смотрел на нее.

      – У тебя телефон выключен, – сказала она.

      Я утвердительно кивнул.

      – Можно войти? – спросила она.

      И вошла.

      И осталась почти на четыре года.

      И все эти четыре года притворялась не такой, какой была на самом деле.

      А на это способна только женщина.