Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь (сборник). Рафаэль Сабатини

вниз, к молу, где пришвартовалось с полдюжины галер.

      Большинство шли с радостью, но с некоторыми возникли проблемы.

      Многие из самых здоровых и сильных шумно требовали мести своим пленителям и мучителям. Обретя свободу, они первым делом возжаждали возмездия. Поначалу Просперо силой удерживал их, но вскоре смирился и решил, что неблагородно обращать людей в новое рабство, едва вызволив из прежнего. Вероятно почувствовав угрызения совести, он не стал мешать сотне желающих влиться в дружину, идущую на штурм крепости. По их словам, они нашли бы оружие в домах, которые попадутся по пути. Некоторые были еще в ножных кандалах и поддерживали их руками, являя собой ужасную картину.

      Итак, Просперо отпустил их, пожалев тех турок, которые встретятся им на пути, и полагая, что их боевой дух окажет ценную помощь Джаннеттино.

      Последовавшие затем осложнения произошли из-за того, что солдаты Джаннеттино, ведя себя как завоеватели в оставленном врагом городе и имея, по их мнению, право на грабежи, накинулись на неохраняемые богатства, брошенные на милость победителя, и забыли про свою главную цель.

      Джаннеттино не видел причин сдерживать их. Он считал, что чем дольше адмиральские пушки станут обстреливать крепость, тем больше будут подавлены ее защитники и тем скорее капитулируют перед сухопутными войсками. Командующий с более проницательным мышлением или с большим опытом мог бы предвидеть последствия этих преждевременных плодов победы, даже без той сумятицы, которую внесли освобожденные рабы, искавшие оружие. Ведь они позабыли о своих первоначальных намерениях, как только присоединились к грабящим солдатам, и тут же заразились мародерством. Возвышенные помыслы о подлинной справедливости тотчас же уступили место низменным мыслям о том, что для возмещения своих страданий лучше лишить неверных собак их богатств, чем жизней. За годы мучений они узнали, какие несметные сокровища накоплены в городе, и взяли на себя роль проводников, наводчиков мародеров. Вскоре отряд Джаннеттино распался на группы мародеров, рыскающих по городу и проникающих даже за его пределы, на окраины, где жили самые состоятельные горожане. Если в мусульманских домах не было вина, то было золото и драгоценности, шелк и женщины, возбуждавшие варварские инстинкты солдат, похоть которых только усиливалась при виде паранджи.

      Джаннеттино оставался на базарной площади, откуда и начался грабеж. Он стоял среди разоренных торговых рядов с полусотней приспешников, которые уже до предела нагрузились трофеями и пресыщенно взирали на фрукты и теперь уже тошнотворные турецкие сладости, в изобилии лежавшие перед ними.

      Тем временем Просперо погрузил восемь сотен спасенных христиан на шесть галер, стоявших у мола. Потом в длинной лодке отплыл с одного из судов на «Грифон» для доклада адмиралу.

      Дон Алваро де Карбахал был на борту флагманского корабля, и, когда Просперо поднялся на корму,