Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь (сборник). Рафаэль Сабатини

помрачнел. Даже злясь на Дориа, он в глубине души сохранял уважение к синьору Андреа. Он восхищался его очевидным мужеством и невозмутимой силой, признавал его исключительные дарования. По отношению к его племянникам он испытывал неприязнь, постоянно подпитываемую этими надменными выскочками.

      – Это неучтиво, – сказал он с холодной укоризной.

      – А я и не желал быть учтивым. Вы придаете слишком большое значение своей персоне, Просперо. Вы полагаетесь на дядино расположение к вам.

      Просперо повернулся к адмиралу:

      – Поскольку мы прибыли сюда сражаться с неверными, а не друг с другом, я возвращаюсь на свой флагманский корабль и там буду ожидать ваших указаний, синьор.

      Но адмирала задела шутка о льве и мыши, и, возможно, поэтому он не обуздал грубость Джаннеттино. Правда обидела его так, как только может обидеть правда. В его зычном голосе чувствовалось раздражение:

      – Вы будете ждать их здесь, синьор. Я попросил бы вас помнить, и вас, дон Алваро, тоже, что за экспедицию отвечаю я, как ее командующий.

      – Действительно, настало время говорить прямо, – одобрительно сказал Филиппино.

      Дон Алваро поклонился. Его игривые глаза заблестели.

      – Прошу прощения, адмирал. Я думал, что вам будут интересны наши мнения.

      – Мнения – да. Но не указания, что мне делать. И не манера, в которой они высказываются. Если у вас есть что мне возразить, буду рад выслушать. – Он переводил суровый вопросительный взгляд с одного на другого.

      Дон Алваро покачал головой:

      – Право определять тактику, ваше высочество, я оставляю за вами.

      – И ответственность, о которой вы нам напомнили, также лежит на вас, – добавил Просперо.

      Дориа усмехнулся в бороду.

      – Судить всегда легче, чем действовать. Давайте займемся делом.

      Он быстро и мастерски составил подробнейший план нападения. То, как он учел все мелочи, не могло не вызвать восхищения. Покончив с этим, адмирал отпустил Просперо и дона Алваро на их корабли, так и не поблагодарив за высказанные мнения.

      Та же шлюпка отвезла двух капитанов на их галеры. Если синьор Андреа отпустил их с обидой, то и они испытывали сходные чувства. Дону Алваро де Карбахалу хватило смелости высказать свое негодование. Что же касается Просперо, то он осудил Андреа Дориа за чрезмерную заботу о своей репутации и предрек падение ее в глазах императора, который не скажет спасибо за невыполнение задания, на которое они были посланы.

      – Он может впасть в немилость, когда мы разделаемся с Шершелом, – заявил Просперо.

      – Если это произойдет, поражение неизбежно.

      – По крайней мере, такой исход очень вероятен, – мрачно согласился Просперо. Если бесполезный штурм Шершела удастся, чести это им не принесет. А потерпев неудачу, они навеки покроют себя позором, и авторитет Андреа Дориа погибнет из-за поражения от Хайр-эд‑Дина