Тегеран-82. Побег. Жанна Голубицкая

самая высокая среди женщин. Но сестра-рентген ничуть не обиделась:

      – Спасибо, что хоть не «усталости удав»!

      – Потом был поэт Александр Иванов, – продолжил доктор-зуб. – Он со своей пародией переплюнул всех!

      «Спит весь животный мир.

      Спит верности осёл.

      Спит зависти тапир

      И ревности козёл.

      Спит радости гиббон.

      Забвенья спит кабан.

      Спит хладнокровья слон.

      Сомненья пеликан.

      Спит жадности питон.

      Надежды бегемот.

      Невежества тритон

      И скромности енот.

      Спит щедрости хорёк.

      Распутства гамадрил.

      Покоя спит сурок.

      Злодейства крокодил.

      Спит грубости свинья…

      Спокойной ночи всем!

      Не сплю один лишь я…

      Спасибо, милый Брем!»

      Когда все отхохотались и нашли в коллективе всех действующих лиц стихотворения, самых маленьких в лице моего братика-баятика, наконец, унесли – и у нас начались танцы.

      Ради Нового года родители разрешили мне остаться до трех часов.

      Тетя Моника не отходила от Грядкина, даже танцевала, вцепившись в него. А он только и вертел головой по сторонам в попытках завязать с кем-нибудь беседу и исчезнуть с танцпола. Это было на него настолько не похоже, что все, кто хорошо знал «объект гэ» – а это были все присутствующие – заметили, что от общества тети Моники он устал.

      И тут в зале неожиданно появилась тетя Тамара – да не одна, а в компании неизвестного мужчины. Она вся сияла – и вечерним платьем, и украшениями, и кокетливой улыбкой, а ее спутник поддерживал ее под локоть, вежливо кивая направо и налево. Он был в строгом черном костюме, белой рубашке и темном галстуке-бабочке. Волосы у него тоже были черные и гладко зализанные назад с помощью какого-то блестящего средства. Держался он так прямо, что мне сразу вспомнился мамин любимый «моральный стержень» – будто сквозь этого господина протянули негнущуюся стальную струну.

      – Это Джонни, – представила своего кавалера тетя Тамара. – Не удивляйтесь, что он молчит, он плохо понимает по-русски. Он из посольства Болгарии.

      Джонни слегка поклонился присутствующим и расплылся в вежливой улыбке.

      – Ничего себе! – захлопала в ладоши тетя Нонна, она уже была хорошенько навеселе. – Хорошенький! Но как же вы общаетесь, если он не говорит по-русски?!

      – А мы и так друг друга понимаем, – тетя Тамара чмокнула своего спутника в щечку. – На языке сердца. Да, милый?

      «Милый» поспешно закивал.

      Медсестры оживленно зашушукались: было не совсем понятно, насколько именно этот красавчик Джонни не владеет русским? Настолько, что можно с ним вовсе не поддерживать светскую беседу и даже спросить в его присутствии, «где Томка его откопала»? Или все-таки кое-что он понимает и надо следить за языком, чтобы не попасть впросак?!

      Но тетя