Тегеран-82. Побег. Жанна Голубицкая

доктор в лице импровизирующего Макса:

      – Дорогая Мина-ханум, – обратился он ко мне. – Не обращайте внимания на глумление людей, невежественных в вопросах здоровья. Мы с вами можем вместе писать статьи в женские журналы, а они пусть сколько угодно ставят друг другу клизму.

      – Вот и будем, и будем! – громко пискнула Тапоня, все же споткнулась о свой длинный подол и упала прямо на Серегу, ближе всего к которому стояла. Несчастный Хабиб-джан подхватил супругу проклятого доктора и в растерянности замолчал.

      Тут младший брат решил прийти на выручку старшему, заполнив паузу репликой разносчика журналов.

      – Дайте мне сто туманов, или я больше не буду приносить вам журналы! – вдруг заявил СахАр, хотя в его роли ничего подобного не было.

      – Хрен тебе! – вполне искренне ответил ему старший брат. – Никому не нужны твои дурацкие журналы, от них вред один!

      – А ты мне, мне жалуйся, а не им! – это Вовка-Бародар вспомнил, что он никак не задействован в роли сочувствующего друга.

      – А я и без ваших советов разберусь, что мне с моим мужем делать! – Мина-ханум в моем лице обиделась на доктора за то, что его жена упала прямо в руки моему мужу

      К финалу все действующие лица окончательно отошли от своего первоначального образа, и сценка вышла страшно далекой как от исходного сценария, так и от сюжета рассказа Хосроу Шахани. Зато зрительный зал практически рыдал от восторга. Да и мораль у нашей пьески невольно осталась авторская – советы из журналов нужны только тем, у кого нет своей головы на плечах.

      Несмотря на то, что наш худрук Грядкин в этот раз отказался от общего руководства подготовкой концерта, все кто обычно выступал на наших праздниках, свои номера все равно подготовили. Это был наш первый концерт после начала войны, и он показал, что бимарестанскую самодеятельность не задушишь, не убьешь. Только она стала еще более самодеятельной – в том смысле, что никто толком не репетировал, а по мере распития веселящей газировки в зрительном зале стихийно появлялись все новые желающие выступить. Они импровизировали на ходу, и это добавило программе живости и веселья.

      Хор медсесетер исполнил свои коронные песни: самый большой фурор произвела «Кохана», где очень прочувствованно солировала тетя Моника. Пела она на украинском, половину слов я не понимала, но по всему было понятно, что песня про любовь – особенно, по виду сестры-мочи.

      Потом вышел Грядкин, извинился, что в этот раз манкировал своей добровольно-принудительной должностью массовика-затейника и сослался на загруженность по работе. Ответом на это был такой дружный смех из зала, будто «объект гэ» удачно пошутил. Но Грядкин не смутился и заявил, что приготовил зрителям утешительный приз в виде стихотворения, которое сейчас продекламирует.

      – Максимиллиан Волошин, читает Валентин Грядкин, – объявил он сам себя тоном профессионального конферансье. – «Любовь твоя жаждет так