Тегеран-82. Побег. Жанна Голубицкая

длинного халата, резко накренилась вправо и торжественно свалилась прямо ему под ноги. Должно быть, Артурчик недоучил меня спортивному падению, потому что коленку я расквасила так, что кровь проступила даже через плотные джинсы. Уже вне всякого сценария я сидела на асфальте у него в ногах и терла то коленку, то глаза, на которые наворачивались незваные слезы. Пациент сначала ахнул от неожиданности, потом присел на корточки, протягивая мне руку и приговаривая что-то на фарси. К нам уже бежала Мартышка, картинно крича на ходу: «О, господи, какой ужас! Ты жива? Говорила же я тебе, не гоняй на этой страшной штуке!» Подруга тоже присела рядом на корточки и кокетливо покосилась на Мунрэкера:

      – Спасибо! – сказала она в расчете на то, что это слово понимают все народы мира.

      – Я не нуждайс спасибо, – неожиданно ответил пациент на ломаном русском. – Я хотел помочь, но ничего не умел, не успевайт!

      – Вот это удача! – заулыбалась Мартышка. – Вы говорите по-русски?

      – Самый литл, чут-чут, – ответил Мунрэкер. – Мой бабушка русский, чут-чут, маленьки-маленьки меня учил!

      Тут выяснилось, что Мунрэкер умеет улыбаться, показывая ровный ряд мелких острых зубов.

      Про меня все забыли, пациент даже убрал протянутую было руку. Чтобы вернуть к себе внимание, я издала протяжный печальный стон. Коленка у меня и впрямь саднила. Пациент спохватился и снова подал мне руку. Я благодарно вцепилась в нее, вставать было больно. Его ладонь, как ни странно, оказалось крепкой и теплой. Почему-то я думала, что она у него холодная и склизкая как сельдь-иваси, какую присылала нам из Союза бабушка в плоской, похожей на гигантскую шайбу, жестяной банке.

      – Позволяйт мне провожать вас в хоспитал, – смешно коверкая слова, изрек Мунрэкер, помогая мне подняться.

      – Я сама… – возразила было я.

      – Мы тебя проводим! – ласково улыбаясь, перебила меня Мартышка, и незаметно, но больно ткнула в бок.

      – Спасибо! – тут же исправилась я. – Будьте так любезны!

      Мартышка с Мунрэкером взяли меня под руки и повели к центральному входу в больницу. Единственное, о чем я мечтала, чтобы эту «картину маслом» не увидели мои родители или те, кто сможет им доложить. Еще я боялась, что Мартышке взбредет в голову проводить меня прямо до нашего травматолога, который уж как пить дать тут же позвонит моей маме.

      К счастью, у самого входа моя подруга заявила, обращаясь к нашему новому знакомому:

      – Ну дальше она сама добредет. А вы лучше расскажите мне о себе! Почему ваша бабушка знала русский?

      Пока я благодарила Мунрэкера за помощь, Мартышка успела прошипеть мне в ухо, что сейчас самый подходящий случай вместо «травмы» смотаться в приемный покой и навести там справки. Мол, помог пациент подняться, хочу поблагодарить, а фамилию и номер палаты не знаю.

      – И про диагноз не забудь! – шептала она мне прямо в ухо, обдавая возбужденным горячим дыханием. – А как выяснишь, переключи их внимание на свою коленку, и они забуд�