Мечтатели не предают. Сашаа

безопасности, достали беруши и маски для сна. Я же щелкал кнопки на подлокотнике и трижды попросил леденец.

      Авиатрансфер нагоняет на меня жуткий страх. Беда в диагнозе: непобедимый синдром фальшивого места. А что, если я ошибся и занял чужое место? Фармацевтическая промышленность в лечении этой болезни зашла столь же далеко, как виагра в возврате эрекции евнухам.

      Я прихватываю стюардессу за белую перчатку. Пурпурные губы складывают тактичную улыбку древнегерманского бога.

      – Это же мое место? Верно?

      Белая перчатка успокоительной тройкой касается плеча. Как фокусник, она материализует из пространства четвертый по счету леденец-транквилизатор. Карамельная шрапнель рвет мякоть щек, а я падаю в смирительную рубашку кресла. Огненная отрыжка обжигает скорлупу двигателя. В иллюминаторе циклится, как гифка, сцена из фильма: камера взлетает от аэродрома в облака и дальше, в морозильную камеру космоса.

      На пограничном контроле лысый рефери просверлил в моем лбу дыру.

      – На какую дату у вас обратный билет?

      Я замялся.

      – У вас есть обратный билет?

      Я выучил адрес школы, семьи для проживания и даже посольства. Но (возможно) я и не собирался назад.

      Я почувствовал, что к спине приставили штыки недовольных. Я сунул руку в рюкзак, выудил папку с документами – и их копиями, и копиями копий, и копиями копий копий – и достал обратный билет.

      – Вы покинете Великобританию 31 августа, не так ли?

      – Никаких сомнений, сэр. В последний день лета, и ни днем позже.

      Лысый пробил штамп в паспорте и открыл мне путь к зоне выдачи багажа. На экранах мелькали названия городов.

      Прага.

       Вена.

       Хельсинки.

      Как на радиоле из детства, сечешь. Я проговорил их вслух. Меня коснулось тепло из комнаты Ба, и я успокоился.

      На автостраде я взмок. В каждую секунду животный испуг тянул за жилы на шее. Я думал, что мы несемся по встречной, поворачиваем не в ту сторону, а на дистанции в полторы секунды лобовое и как минимум три трупа. Левостороннее движение – вестибулярное зазеркалье, сечешь. Как-то я вырубился. Водила растолкал меня, когда мы подъехали к моему новому дому в Патни.

      На пороге ждала жилистая тетка с клочком выжженных кудрей на голове. Это миссис Вудхэд – распорядительница двухэтажной резиденции на Фелшэм-роуд.

      Я вошел в дом и снял кроссы. Она смерила меня взглядом:

      – Это необязательно.

      Миссис Вудхэд провела меня на второй этаж по скрипучей лестнице. Носки липли к серому от уличной пыли ковролину. Она вставила медный ключ в замочную скважину, с нажимом его прокрутила и плечом продавила дверь.

      – Утром я расскажу о правилах поведения в нашем доме. Доброй ночи, Са…

      – Сашаа.

      – Доброй ночи, Сашаа.

      Ну и каморка, бездельник. Кровать занимала три четверти комнаты. Оставалось полметра, чтобы подойти к окну, двери или телевизору на плетеной подставке. Окно в белой – наверняка белой, память, не отвлекай