Мечтатели не предают. Сашаа

завалился на песок. Вслушался, как гудит конвейер реки. Монотонные звуки шли из-под земли и вибрировали на лопатках, как мантра на губах монаха.

      Я приподнялся на локтях и посмотрел через пробитый щит – предупреждение, что нельзя заплывать за буйки. В его рамке были мои бездельники. Они смывали порох пожара. Черные струи падали в реку. Она вбирала их оттенок, а потом волны, шедшие от берега, возвращали воде прежний цвет.

      Сейчас как памятная открытка.

      Я пошел к ним. Холодный песок отзеркалил рисунок волн. Пятки скользили на подводных гребнях. По левую руку, если присмотреться к горизонту, проступал изгиб реки. Я всмотрелся в бело-синюю даль. За ней мне виделись и паром, и пристань, и…

      …и дом на том берегу. Глаза полоснули зазубрины кошмара: ее тело на лакированных досках. Ручеек крови разделил квадрат лунного света. Халат нараспашку – страх смерти и наготы. Наутро мы уехали из дома, в который я с того дня не возвращался.

      Плюх. Стопа юркнула в яму. Тело, повинуясь незримой силе, кануло вниз. Вода потекла в ноздри. Легкие сжало, точно апноэ продлилось дольше обычного и пробудило сначала первородный испуг и лишь затем – сознание.

      Сейчас – уже прошло.

      Это все, о чем я успел подумать.

      Река – или боязнь ее – вытолкнула меня на поверхность.

      Великан орет. Встречный ветер возвращает выкрик обратно отправителю, приглушив буквы.

      – …Пи…

      – Что?

      Он вопит в мегафон ладоней, но порыв ветра вновь прерывает крик.

      – …здец…

      Я киваю. Да, бездельник, так и было сейчас.

      Я развязываю платок КД. Волны подхватывают его и несут за собой. Кровавый след тянется за впитавшей его тканью, но вскоре он исчезает в бликах солнца на поверхности воды.

      Мы развели костер и проводили вечер на берегу. Оранжевое пламя пульсировало в темноте, выхватывая наши лица.

      – Этим летом облом. В Штаты пускают только после второго курса. Первокурам нельзя, – говорю.

      – Пиши письма, бездельник.

      – Помните Тумана? На год или два старше. Он еще выкрасил башку цветными перьями, как попугай.

      – Да, терся у деканата все время.

      – Тип горбатился восемнадцать часов на стройке где-то в Вирджинии.

      – Северной Каролине так-то.

      – Какая разница. Заработал на тачку. Точно тебе говорю – маза. Следующим летом выдвинемся в Америку толпой и поднимем бабки.

      Воздух впитал разнолесье голосов и, слив их в единый поток, бросил на волну, что шла по течению реки к другому берегу – темному и неподвижному. Вода была прозрачная и чистая, и свет звезд проходил сквозь нее до самого дна.

      Время пришло. Я обнял бездельников, родных и навсегда молодых, как и мое восемнадцатое лето.

      – Слушай, не про деньги, я… – Великан задрал руку, чиркнул ей по затылку и убрал в карман. – Потом договорим. Когда вернешься.

      По спине пробежал холод, как и всегда бывает, когда отходишь от костра и ночь забирает его тепло.

      – Снег! – крикнул в спину Великан. –