Заряд воображения. Дарина Александровна Стрельченко

правило, все вместе, в определённый день, – сегодня.

      Тонировка стёкол погружала всё вокруг в ранний сумрак. Когда дверца наконец распахнулась, Яна удивилась, что снаружи по-прежнему ясный зимний день, едва склонившийся к вечеру. Пахло удивительно сладко: снегом, морозом и чем-то терпким, вроде дыма костра. В отличие от Синала, в воздухе почти не ощущалось смога, хотя многие женщины всё равно были в вуалях.

      – Вы сказали, что приглашаете меня на ужин. Кажется, рановато: обычные люди в это время только садятся обедать, – сделав упор на «обычные», язвительно заметила она.

      – Ужином можно назвать любой визит в это место, – ровно ответил Арсений, указывая на здание перед ними.

      Яна подняла глаза.

      Это не было дворцом, но было чем-то, определённо к этому близким. Посреди розового камня, лепнины, чёрных стёкол и колонн, увитых гирляндами электрических цветов, сияли алые буквы «Jaina».

      – Джайна? – прочла Яна.

      – Именно. Догадались, почему мы здесь?

      Она растерянно посмотрела на Щумана, только теперь заметив, что он сменил белую рубашку на тёмную и менее строгую.

      – Ну что вы теряетесь, Яна? – вздохнул он как будто даже с сожалением. – Неужели не поняли?

      Она презрительно промолчала.

      – Джайна. Иностранный вариант вашего имени. Я думал, вам будет приятно.

      Яна снова посмотрела на алую с серебром вывеску и ни с того ни с сего вспомнила о доме. О своей каморке за ширмой, об Иркиных рисунках, которые она хранила под матрасом – не для продажи, а для души. О шелушащихся красных руках матери с прожилками вен и выпирающей косточкой в основании большого пальца. О школе. Об Анне Альбертовне с её лучистыми серыми глазами. О камере, в которую ей предстояло вернуться после «ужина».

      «Я думал, вам будет приятно». Что ж. Будет, господин Арсений, будет.

      Она взглянула на Щумана исподлобья – взглянула так, что он отшатнулся.

      – Что случилось, Яна Андреевна? В чём де…

      – Всё в порядке, – копируя его интонацию, процедила она. – Всё в полном порядке. Идёмте ужинать. Я очень, очень хочу есть. Надеюсь, тут готовят что-нибудь кроме той бурды, которой кормят у вас.

      За время в Йерлине она научилась казаться равнодушной, но справиться с накатившим ощущением пустоты не могла. Перед глазами начало расплываться; погружённая в мысли, Яна даже не противилась, когда Щуман взял её под руку и повёл в глубину зала, отгороженную от основной части полупрозрачной золотистой шторой.

      К столу подошёл и поклонился официант.

      – Я бы рекомендовал седло барашка, – предложил Арсений, открывая меню. – Очень вкусно. Его подают с пряными травами. И бокал лимонада, конечно.

      – Лимонада? – растерялась Яна. Почему-то она была уверена, что в подобных ресторанах к блюдам подают только вино.

      – Это сорт шампанского, – быстро ответила Щуман. – Очень лёгкий. После него не шумит в голове, ничего такого.

      Яна усмехнулась.

      – Хорошо. Пусть будет седло барашка. Я вам почти верю.

      – Почти?