Папуля. Эмма Клайн

возьми другой.

      – Понюхай. – Саша протянула Хлое свой стакан. – Чуешь?

      – Возьми другой. – Линда выхватила у нее стакан. – Давай заменю.

      – Нет-нет, я сама, не надо.

      Когда дети были маленькие, ужинали они сосисками или спагетти, детям наливали по стакану молока. Линда потягивала белое вино со льдом, Джон тоже сидел с бокалом, то прислушиваясь к общей беседе, то отключаясь. Дети ссорились, Хлоя пинала под столом Сэма, Саше все казалось, будто Сэм нарочно на нее дышит: «Мама, скажи Сэму, чтоб не дышал на меня. Скажи. Сэму. Хватит. На меня. Дышать». До чего же легко возникает завеса между ним и этими людьми, его близкими, – он видит их будто сквозь уютный туман, черты их сглаживаются, так ему проще их любить.

      – Жаль, Эндрю не смог приехать, – вздохнула Линда.

      Саша пожала плечами:

      – На Рождество ему все равно улетать, к нему сын приезжает.

      – Хотелось бы все-таки с ним познакомиться.

      – Что это с Зеро? – встрепенулась Хлоя. – Смотрите!

      У пса под носом кусок курицы, а он на нее и не глядит.

      – Он у нас теперь киборг, – сказала Саша.

      – Может, он ее не видит? – предположила Хлоя. – Вдруг он ослеп?

      – Со стола ничего ему не давай, – нахмурился Джон.

      – Теперь-то уж все равно.

      – Не говори так.

      – А вы представьте себя на месте собаки, – сказала Саша. – Когда уже готов умереть – и вот на тебе, вспороли брюхо, вставили какую-то хрень, и живи себе дальше! Может, ему это в тягость.

      Джон и сам об этом думал однажды, на прогулке с Зеро. Посмотреть на него – страдалец, тащится на поводке, приминая бледно-розовым брюхом сырую траву; ужас берет при мысли, что люди творят с животными – делают их рабами своих прихотей, насильно держат в живых до Рождества. И детям, если вдуматься, на собаку плевать.

      – Не в тягость, а в радость. – Сэм небрежно потрепал Зеро за ухом. – Ему хорошо.

      – Полегче, Сэмми, полегче.

      – Хватит, ему же больно! – возмутилась Хлоя.

      – Ради бога, угомонись! – Сэм так качнулся на стуле, что тот жалобно скрипнул под ним.

      – Ну вот, взял и разозлил собаку, – нахмурилась Хлоя. Зеро поплелся к замызганному креслу, служившему ему постелью, и улегся на подстилку из искусственного меха, поглядывая на них и вздрагивая.

      – Он нас ненавидит, – сказала Саша. – Лютой ненавистью.

* * *

      Каждый год под Рождество они смотрели один и тот же фильм. Джон откупорил бутылку красного и отнес в гостиную, ну и пусть никто уже не пьет, только он с Сашей. Линда сделала на плите попкорн, он чуть подгорел. Джон достал со дна миски несколько целых зернышек и перекатывал на языке, высасывая соль.

      – Включаем, – сказал он. – Пора начинать.

      – Все готовы? Где Саша?

      Хлоя, сидя на полу, дернула плечом.

      – С Эндрю разговаривает.

      Открылась входная дверь, Саша зашла в гостиную заплаканная.

      – Говорила же, начинайте без меня.

      – Вот что, Саша, съездим-ка завтра, приоденем тебя, – предложила Линда. – Торговый