Железный волк. Сергей Булыга

а кому-то прямо в этот миг, когда он к щели припал, глазеет на меня, конец придет! Смейся, Любим, болтай, Ширяй, Ставр, Сухой…

      Сухой! Третьяк, выжлятники… Вспомнив о них, князь сердито поморщился. Ложь, думал он, жив я, а Хозяин убит, и это всё Ширяй наплел, а не они, он, только он! Он для того и ездил на ручей, чтобы потом, вдруг если что… А я – живой, и вам меня не взять! И крест на мне, и я еду к владыке, ибо скрывать мне нечего! И он, владыка ваш и пастырь ваш, вам еще скажет все как есть, он не солжет, не должен, не посмеет!

      Вот и приехали. Ворота у владыки были нараспашку, а в них стоял чернец. Князь придержал коня, спросил у чернеца:

      – Владыка у себя?

      – Так, это… он… – растерялся чернец.

      – Здесь, нет?!

      – Здесь, господарь, вот только…

      Но князь не стал дальше слушать, а вздыбил коня! И направил во двор! Чернец метнулся в сторону. А князь – к крыльцу. Служки забегали.

      – Взять! – крикнул князь.

      И ринулись они к поводьям, впились в стремя. Князь медленно, важно спустился на землю. Глянул на отроков. Те тоже спешились, стояли, оробев. Оно и понятно – ведь как-никак, а боязно: владыка, осерчав, бывает крут! Князь приказал:

      – Митяй, будешь за старшего. Ждать здесь, не отходить.

      Митяй кивнул. Князь, осенив себя крестом, стал подниматься по ступеням.

      В сенях было темно, окна еще с зимы закладены. Всеслав с опаской ступил раз, второй – и зацепился за ведро, чуть не свалил его, перекрестился. Дальше прошел – на ощупь, в дверь направо; там, помнится…

      Он не ошибся – там была светлица. В светлице келарь Мисаил, ключник Лаврентий, иноки. И свечи, свечи, свечи, образа; дух приторный. Спасаются, гневно подумал Всеслав. А бес, он вездесущ. Вон сколько вас, а я один вошел – и все сразу к стене! Да что я, кто воистину?! Всеслав поднял руку…

      И словно чары снял, все сразу же повеселели! Лаврентий, старый лис, вскочил из-за стола, залебезил, расшаркался. Другие подхватили, загундосили. Вишь, подобрели как! И свет в глазах, почтение. В другой бы раз…

      В другой! Князь чинно выслушал приветствия, кивнул, строго спросил владыку. Лаврентий взялся провести. Пошли сперва за печь, после по лесенке – вниз, вниз, еще раз вниз, а теснота какая, Господи, думал Всеслав, не лесенка, а тараканий лаз! Он спускался с оглядкой, ссутулившись, чтобы ненароком лоб не расшибить…

      И, наконец, они пришли к владыке. Там было сыро и темно, как в склепе. Иона же, прямой как жердь, чинно сидел возле окна, читал Писание. Увидев, кто к нему пришел, он удивленно поднял брови, хотел было что-то сказать… Но тут же передумал, промолчал – и снова повернулся к книге. А князь, грызя губы, подумал: Пресвятый Боже, что есть жизнь? День на дворе, весна, мне уже всего пять дней осталось, а ему, может, даже и этого не будет… А вот сидит, ему здесь хорошо, он не спешит! А я стою перед ним, как холоп. Зачем я здесь?..

      И что Лаврентий?! Князь обернулся, глянул на Лаврентия. Тот, словно только этого и ждал, смиренно закивал,