Маршал. Канта Ибрагимов

графами и князьями, не смогли.

      – Я не декабрист; не бунтарь, не вор и не мошенник.

      – Это очень плохо. Для того, кто сюда попал, плохо.

      – Я не виноват!

      – Все мы так говорим, попав сюда. – Георгий вновь смачно сплюнул. – Отчасти правда в этом есть. Потому что на воле гуляют гораздо худшие представители хомо сапиенса. Однако жребий пал на нас. Не повезло… А впрочем, что бы мы ни болтали, древняя поговорка верна – человек там, куда сам себя поставил… Понял, земляк?

      – Ага, – кивнул Тота, – но я ничего не своровал.

      – Ничего ты не понял, – стал очень сух голос зэка. – Ты сидишь за крупное мошенничество. Огромные деньги у государства исчезли.

      – Не я… – тих голос Тоты.

      – Если не ты, то кто-то ведь присвоил, а на тебя повесили… Вроде так получается?

      – Конечно, так. Это несправедливо! Я буду писать…

      – Ха-ха! – усмехнулся Георгий. – Вот эти кляузы, тем более от чеченца, а идет с вами война… Вот они и загнали тебя сюда, в самое страшное болото.

      – Я буду бороться. Я это так не оставлю, – тихо говорил Тота.

      – Через двенадцать лет выйдешь и отомстишь?

      – Нет! Я здесь не выдержу. Что делать? – ещё глуше и жалобнее голос Тоты.

      – Как-то бороться, – подсказывает старый зэк. – Ведь есть родные, близкие.

      – В том-то и дело, что родных почти не осталось. Вначале раскулачили. Потом эта депортация, точнее геноцид, когда всех чеченцев выселили в пустыню Казахстана, – почти все померли. И вот вновь одна война, вторая, столько жертв.

      – О-о! Беда! – сменился тон Георгия. Он долго о чём-то думал, а потом спросил: – А ты наверняка эту свою обиду где-то прилюдно ляпнул.

      – Не «ляпнул», а сказал.

      – Во-во. Теперь всё понятно.

      – Я правду сказал.

      – Здесь это минус, а не плюс.

      – Это несправедливо!.. Я буду. – Тут Тота надолго задумался, замолчал и после выдал, как очень большой секрет: – У меня есть знакомые.

      – Да? – старый зэк оживился. – А они богаты?

      По лицу Болотаева было заметно, что этот вопрос оскорбил его, а Георгий сухо продолжил:

      – В России, а тем более здесь только деньги – сила и власть.

      – Что делать?

      – Что делать? – усмехнулся зэк. – Терпеть.

      – Двенадцать с половиной лет?! Терпеть это? Почему я не уехал из этой страны?

      – Скулить не надо. Это не поможет, а наоборот.

      – Что делать?

      – Что делать? Хе-хе! Как Мюнхгаузен за волосы, ты сам себя из этого болота никогда не вытащишь, а ещё хуже будет, если кляузы будешь сочинять. Жалобщиков нигде не любят. Это тебе не Европа, где есть человек и права человека.

      – Боже! Как вы мне помогли, – вдруг блеснули глаза Тоты. – В Европу как бы весточку доставить? Одной знакомой.

      – Бабе? – усмехнулся зэк.

      – Она ценит меня.

      – Хе-хе, ценила бы, уже была бы здесь, как жены декабристов.

      – Так она не знает.

      – А узнает – примчится? И что она сделает?.. Хоть богатая?

      – Нет. Но она…

      – Любит