Супердвое: версия Шееля. Михаил Ишков

буквально вышел из себя – судорожно сорвал с себя очки, начал протирать стекла. Потом, едва сдерживая гнев, выругался:

      – При чем здесь, черт его возьми, Гесс?! Как вы проглядели, что Шеель на грани провала?!

      На такое обвинение я не сразу нашел убедительный ответ. Брякнул первое, что пришло в голову:

      – Я запретил ему ввязываться в какие бы то ни было авантюры…

      – Это не оправдание, Николай Михайлович! Это не может считаться оправданием!! У меня, к сожалению, складывается впечатление, что вы мало того, что невнимательно прочли сообщение Второго, но и с неоправданным легкомыслием отнеслись к его словам насчет Ротте. Такая халатность граничит с преступлением! Неужели вас ничего не встревожило в этой записке?

      Я позволил себе пожать плечами.

      Не знаю по этой ли или по какой другой причине, но Федотов внезапно успокоился:

      – Садитесь, – предложил он.

      Я сел.

      Федотов вернулся за стол и неожиданно вполне обыденно поделился:

      – Сразу после приземления – на Лубянку, здесь начал просматривать дела. Гляжу – сообщение Шееля. У меня сложилось впечатление, что в отсутствие начальства вы здесь совсем распустились. Мышей, так сказать, перестали ловить, и это в свете новых задач, которые поставила перед нами партия! Товарищ Сталин поставил!

      Он внезапно замолчал. Пауза была долгая, нервная. Я впервые ощутил, на какой раскаленной сковородке сидело руководство и, поверишь, неожиданно возблагодарил Бога, что год назад не поддался на уговоры Абакумова перейти к нему в СМЕРШ на генеральскую должность. Я знал свою работу, любил ее, меня ценили за это и, как оказалось, на весах жизни и смерти это значило куда больше всяких чинов, должностей, регалий.

      Федотов наконец решил выложить причину, заставившую его после приземления немедленно отправиться на Лубянку.

      – В Тегеране нарком при личном докладе упомянул о германском урановом проекте. Хозяин выслушал, потом неожиданно поинтересовался, как там наши «близнецы»? Удалось ли им выполнить задание партии подобраться поближе к этой программе?

      Берия ответил, что я как раз и занимаюсь этим заданием. Сталин приказал вызвать меня.

      Ко мне он обратился с тем же вопросом и так хитро спросил, что я сразу догадался – вопрос давно назрел, ему только нужен был повод.

      Я ответил, что усилия Второго внедриться в немецкий урановый проект пока не приносят результата. Шееля даже не подпускают к Далему.

      – Как так? – удивился Сталин. – В ракетную программу пустили, а к бомбе не подпускают? Выходит, урановый проект охраняется намного серьезнее, чем хозяйство в Пенемюнде? Или, может, товарищ Второй потерял доверие?

      – Таких данных у нас нет, товарищ Сталин. Урановый проект пока не вышел из экспериментальной стадии, а изделие фон Брауна уже запущено в производство. К тому же суммы, выделяемые на урановую бомбу и ракеты, несопоставимы. Трудность в том, что Второй – не специалист в ядерной физике и, если так можно выразиться, является чужаком в этой области, а чужаков