Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

обложке. Такой обобщенный, но узнаваемый контур. Не перепутаешь… Я не хочу сказать, что это высокое творческое достижение. Просто факт, свидетельствующий о мягком цензурном режиме.

      Разумеется, есть и в эстонской литературе категорические табу – национальный вопрос, к примеру. И тем не менее…

      С русским языком дело обстоит несколько иначе. У русских авторов возможностей значительно меньше. Хотя слабая тень эстонских привилегий ложится и на них.

      Помимо этого, русская литературная секция в Таллине очень малочисленна. Уже три года здесь не принимали в Союз новых членов. Поэтому мной так и заинтересовались.

      Гранки пришли буквально через месяц. Затем – вторая корректура. То есть по срокам нечто фантастическое!..

      Позднее я узнал, что рукопись все же тормозили. У кого-то она вызывала законное недоумение. Автор почему-то ленинградец. (Я работал в Эстонии с ленинградской пропиской.) Да и тексты оказались не столь уж безобидными. В общем, тормозили…

Соло на ундервуде

      Аксель Тамм передал мне один разговор.

      Цензор говорит:

      «Довлатов критикует армию».

      «Где, покажите».

      «Это, конечно, мелочи, детали, но все же…»

      «Покажите хоть одну конкретную фразу».

      «Да вот. „На ремне у дневального болтался штык“.

      «Ну и что?»

      «Как-то неприятно – болтался штык… Как-то легкомысленно…»

      Аксель Тамм не выдержал и крикнул цензору:

      «Штык – не член! Он не может стоять! Он болтается…»

      Как-то вызвал меня главный редактор:

      – Слушайте, кто ваши друзья в Ленинграде?

      – Трудно сказать. В основном начинающие писатели, художники… А что?

      – Да ничего. Я тоже бог знает с кем дружу… В каких-нибудь манифестациях участвовали?

      – Боже упаси.

      – Бумаги подписывали?

      – Какие бумаги?

      – Вы меня понимаете. Разные.

      – Разные – никогда.

      – Странно.

      – А что такое?

      – Отношение к вам странное.

      – Объясните же наконец…

      – Ладно. Не переживайте. Все будет хорошо…

      Я ожидал верстку. Жизнь представлялась в розовом свете…

      Тут самое время отвлечься. Поделиться ярким эстетическим впечатлением.

      Черная музыка

      В Таллине гастролировал Оскар Питерсон, знаменитый джазовый импровизатор. Мне довелось побывать на его концерте.

      Накануне я пошел к своему редактору:

      – Хочу дать информацию в субботний номер. Нечто вроде маленькой рецензии.

      Редактор Генрих Францевич Туронок по своему обыкновению напугался:

      – Слушайте, зачем все это? Он – американец, надо согласовывать. Мы не в курсе его политических убеждений. Может быть, он троцкист?

      – При чем тут убеждения? Человек играет на рояле.

      – Все равно, он – американец.

      – Во-первых, он – канадец.

      – Что значит – канадец?

      – Есть такое государство – Канада. Мало