Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

удивляла меня своим безмолвным послушанием. Я не понимал, чего в нем больше – равнодушия, смирения, гордыни?

      Она не спрашивала:

      «Когда ты придешь?»

      Или:

      «Почему ты не звонил?»

      Она поражала меня неизменной готовностью к любви, беседе, развлечениям. А также – полным отсутствием какой-либо инициативы в этом смысле…

      Она была молчаливой и спокойной. Молчаливой без напряжения и спокойной без угрозы. Это было молчаливое спокойствие океана, равнодушно внимающего крику чаек…

      Как все легкомысленные мужчины, я был не очень злым человеком. Я начинал каяться или шутить. Я говорил:

      – Женихи бывают стационарные и амбулаторные. Я, например, – амбулаторный…

      И дальше:

      – Что ты во мне нашла?! Встретить бы тебе хорошего человека! Какого-нибудь военнослужащего…

      – Стимул отсутствует, – говорила Таня, – хорошего человека любить неинтересно…

      В поразительную эпоху мы живем. «Хороший человек» для нас звучит как оскорбление. «Зато он человек хороший» – говорят про жениха, который выглядит явным ничтожеством…

      Прошел год. Я бывал у Тани все чаще. Соседи вежливо меня приветствовали и звали к телефону.

      У меня появились здесь личные вещи. Зубная щетка в керамическом стакане, пепельница и домашние туфли. Как-то раз я водворил над столом фотографию американского писателя Беллоу.

      – Белов? – переспросила Таня. – Из «Нового мира»?

      – Он самый, – говорю…

      Ну хорошо, думал я, возьму и женюсь. Женюсь из чувства долга. Допустим, все будет хорошо. Причем для нас обоих.

      По сути дела, мы уже женаты, и все идет нормально.

      Союз, лишенный обязательств. В чем и состоит залог его долговечности…

      Но где же любовь? Где ревность и бессонница? Где половодье чувств? Где неотправленные письма с расплывшимися чернилами? Где обморок при виде крошечной ступни? Где купидоны, амуры и прочие статисты этого захватывающего шоу? Где, наконец, букет цветов за рубль тридцать?!.

      Собственно говоря, я даже не знаю, что такое любовь. Критерии отсутствуют полностью. Несчастная любовь – это я еще понимаю. А если все нормально? По-моему, это настораживает. Есть в ощущении нормы какой-то подвох. И все-таки еще страшнее – хаос…

      Допустим, мы зарегистрируемся. Но это будет аморально. Поскольку мораль давления не терпит…

      Мораль должна органически вытекать из нашей природы. Как это у Шекспира:

      «Природа, ты – моя богиня!»

      Впрочем, кто это говорит? Эдмонд! Негодяй, каких мало…

      Так что все невероятно запутывается.

      Тем не менее – вопрос. Кто решится упрекнуть в аморализме ястреба или волка? Кто назовет аморальным – болото, вьюгу или жар пустыни?…

      Насильственная мораль – это вызов силам природы. Короче, если я женюсь из чувства долга, это будет аморально…

      Однажды Таня позвонила мне сама. По собственной инициативе. С учетом ее характера это была почти диверсия.

      – Ты свободен?

      – К сожалению, нет, –