Любовь до гроба. Алинда Ивлева

вышел Руслан.

      – Куда собрались?

      – И ты иди сюда, родной. Запомни этот день. Бог спас сына, чтоб вы навсегда забыли вражду.

      – Мам, не Бог. Володька. Хотя…– Егор заржал на весь двор, распугав ворон, Володька для меня как Бог. Вот не зря, не зря он дознаватель, ептить. Нептун – теперь твое погоняло. Я ж за корягу зацепился, она мне в голову саданула. Я вроде поднырнул. А на ней, видать, водоросли, ногу как замотают, икру свело, аж мочи не было дышать. И тут течение. И как поволокло. В ушах шум. А тут кашель. Нахлебался по ходу. И чудится Нептун, Венера, и хрен их поймёшь ещё какие водные приблуды. У одного фонарь во лбу. А потом такая боль нестерпимая в черепушке. И кто–то щупает, щекочет. Я ещё подумал ведь, русалка меня хочет. Дурень. Очнулся в лодке. Как меня эта русалка в Володькином обличье затащила, ей Богу, ума не приложу.

      – Как грится, мастерство не пропьешь, брат, – Володя выбросил окурок. – Давайте поедим что ли. А то после этой дряни, в рот ведь 15 лет сигарету не брал, после Афгана. Лучше поесть, как грится.

      – Точно, ребятки, лучше поесть, путь не близкий, – дед Демир, как иллюзионист, уже выудил, будто из рукава, бутыль самогона. – На бруньках. Березовых.

      Лидочка шебутных внуков Софии и Милочки, и младшего сына, Володькиного, рассадила на веранде за столом поменьше. Семья Кондратовых окружила огромный стол в саду под яблоней. В воздухе витал запах антоновки, яблоки подставили свои кумачовые бока солнышку осеннему. Венера собрала паданку в ситцевый передник и высыпала на стол. До того сидели молча, выпивали и закусывали с каменными лицами, только Егора отец осаживал, чтоб не налегал на крепкую. Но все это – взглядами, жестами. Меж всеми будто кошка пробежала. Даже дети не шалили, тихо уплетали шарлотку с молоком.

      ⠀ Не сговариваясь, Софа, Володя и Лариса вспомнили мармелад из антоновки. Наперебой стали расхваливать и рецепт выпрашивать. Сколько лет прошло, а рецепт – тайна. Венера, довольно улыбаясь, сверкала задними зубами из потемневшего красного золота и пыталась рукой – веткой прикрыть морщинистый рот.

      – Экопродукт от бабушки Тоси, – дед Демир прищурил глаз, спрятав бельмо, похожее на паучье гнездо, и поднял вверх палец.

      – Па, ты о чем?– всегда внимательная Лариса забеспокоилась.

      – Да, подъехали уже, – его беззубый рот растянулся в загадочной улыбке. – Я эту махину шелёную ишдалека вижу, даже одним глажом, – прошамкал старик, даже не заметив, когда потерял челюсть. Которая, клацнув, упала на стол.

      – Отец, ты че запчастями кидаешься? – пошутил Володя.

      ⠀ В этот момент пыхтящий мотор подъехавшей газели заглох. Хлопнула дверь. Кондратовы дружно повернули головы. На зелёном боку фургона красовалась огромная надпись среди нарисованных коров на лугу: "Хочу халву ем, хочу пряники". Егор даже привстал, и подошёл ближе к забору. Чтоб прочитать ещё раз.

      – Не, ребят, не показалось. Хочу халву ем, хочу пряники. Экопродукт от бабушки Тоси". Во, ржака. Это кто ж такую фигню выдумал?

      ⠀ Калитка скрипнула. По тропинке, усыпанной серой галькой, во двор зашла статная девушка