Первый узбек. Наталия Николаевна Трябина

были молочные братья, но я не замечал, чтобы они хоть изредка вспоминали ту женщину, которая их выкормила. Какая-то глубокая, непостижимая тайна кроется за всем этим. Наверное, для всех моих свершений Аллах послал мне незримую для врагов защиту: моих молочных братьев Зульфикара и Кулбабу!

      – Так что мы станем делать? – я был в некоторой растерянности.

      – Ничего, подождём немного. До Балха далеко. Самое главное сейчас, чтобы ты был здоров. И незаметно надо провести смотр войск, лучше по частям, не привлекая ничьего внимания. Я тут посижу в задней комнате, а ты поговори с накибом, он человек разумный и предан тебе. – Я сам всё это понимаю. Понимаю, что надо приближать к себе таких людей, как накиб Хасан-ходжа. Знаю я его так давно, что мне кажется, что он родился и вырос рядом, хотя его предки из Самарканда, а родственники со стороны матери – выходцы из ташкентского вилоята..

      Задняя комната была сооружена давно, придумал её Али. Он рассказывал, что при дворе турецких султанов такие комнаты часто делали для подслушивания и подглядывания за врагами и друзьями. В крохотной каморке стоял кувшин с водой, войти в неё можно было или из моего кабинета или из коридора, по которому бегали слуги. Неприметная дверь, редко запираемая, не привлекающая ничьего внимания. А если кто и интересовался, что за дверь, то, открыв её, видел кучу старых ковров, наваленных в беспорядке. Судя по всему, никто не догадывался о существовании тайника. Потому иногда я сам до начала обсуждения какого-либо важного вопроса заходил в неё, сидел в темноте и слушал, что думают мои приближённые, что собираются предпринять. Если бы эмиры знали о существовании тайной комнаты, то постарались бы придерживать свои бредовые мысли и болтливые языки.

      Накиб явился через два вздоха, словно стоял за дверью. В указах, грамотах и фирманах его имя стояло первым после моего, он был моим советником по вопросам внешней и внутренней политики и, что самое главное, занимался подготовкой военных походов. Отвешенный им поклон был верхом изящества, несмотря на его возраст, он был всего на десять лет моложе меня. Хитрости и опыта ему было не занимать.

      – Великий хан, подобно солнцу, озаряющему всё вокруг… – как же мне отучить приближённых во время выполнения работы не сотрясать попусту воздух в кабинете? Необходимы новые правила и соблюдение их выполнения под страхом физического наказания. Ну это я преувеличиваю. Я поморщился:

      – Не до славословий. Прочитай. Подумай и скажи своё мнение. Я знаю, ты предан мне, предан нашему государству, предан делу единства родины, поэтому прежде чем ответить подумай сто раз. – Донос Хикмета перекочевал в его руки, и накиб принялся внимательно читать. Несколько раз он морщился, тряс рукой, державшей смятую бумагу, потом спросил:

      – Этому человеку можно верить? – на лице накиба явно было написано сомнение.

      – Верить никому нельзя, ты это знаешь лучше меня. Поскольку сам научил меня верить лишь тому, что я родился, а ещё тому, что когда-нибудь умру. Но я склонен думать, что человек пишет то, что видит.

      – Это