Что мое, что твое. Наима Костер

она иногда замечала, что соседи бросают странные взгляды на ее Диану. Никто ничего не говорил, но Лэйси-Мэй не могла не замечать. Из всех девочек у Ноэль – худой, большеглазой – была самая светлая кожа, самые длинные волосы. Маргарита была похожа на отца: темные глаза, полные губы, что-то чуждое в том, как строилось ее лицо. А Диана не была похожа ни на кого: высокие скулы, кудрявые волосы, жгучий загар каждое лето. Но Лэйси-Мэй не смотрела на своих дочерей так: для нее они – ее дочки, похожие сами на себя. Просто их папа был из Колумбии, а мог бы быть из Ирландии или Франции. Все откуда-нибудь родом. Даже коренные американцы. И какая разница? Когда-то вся земля была одним континентом; она слышала это по телевизору.

      Лэйси сдавала дом бразильской паре. Оба учились в университете, выращивали, как хиппи, зелень в саду и оставляли стопки толстых книг на веранде. Она часто думала, что бы сказал Робби, если бы узнал, что какая-то пара живет в их доме, читает книжки, пьет вино – или что там они пьют, – обсуждает свое будущее и придумывает, где жить потом. Они с Робби никогда не хотели жить где-то еще.

      Она услышала его до того, как увидела. Он напевал под нос. Она даже не успела закурить.

      На нем была та же одежда, что и в тот день, когда его забрали: джинсы и черная рубашка. Все украшения тоже были на нем: гвоздик в ухе, золотые часы. В руках он нес пакет. Когда он подошел ближе, у него на пальце она заметила обручальное кольцо, слишком большое. Он похудел, загорел, как будто действительно все это время работал на побережье.

      Он поднялся на крыльцо, все еще напевая. Лэйси знала мелодию. Это была одна из его баллад. В голове у нее зазвучали трубы, конги, пианино. Он еще будет считать ее красивой? Она накрасила ногти розовым. И надела блузку цвета подсолнуха.

      Робби стоял перед ней и улыбался. На правой стороне виднелась дырка в зубах, большая. Это ее убило.

      – С возвращением, – сказала она наконец, и ее вдруг накрыла печаль непонятно отчего.

      Она не хотела, чтобы он оставался в тюрьме, но и здесь ему тоже было не место. Он попытался обнять ее, она далась. Он прижимал ее слишком крепко, слишком долго.

      Дверь распахнулась.

      – Смотри, кто тут, – сказала Лэйси, показав на Робби, как будто он просто случайный гость, сюрприз, а не тот самый мужчина, давший ей жизнь, а потом эту жизнь отнявший.

      Хэнк стоял в дверях, сжимая кружку кофе, и смотрел на них прищурившись. Выглядел он неуверенно и напряженно. Не успел он сказать и слова, как девочки выбежали из дома под лай собаки.

      Маргарита добежала первая и подпрыгнула на своих длинных ногах. Робби подхватил ее на руки, и в тот же момент Диана обхватила его колени, уткнулась в них лицом. Ноэль пришла последней, но растолкала сестер и отпихнула их в сторону. Она одна плакала, скорчив лицо, как будто ей невыносимо больно. Лэйси-Мэй знала это чувство. Робби улыбнулся и потрепал ее по голове.

      – Доченьки, такие большие, – сказал он таким бодрым, веселым голосом, как будто просто рассказывал анекдот, как будто все это просто розыгрыш.