Пусть идет снег (сборник). Лорен Миракл

чтобы проверить, не звонил ли Ной. Нет, не звонил. Я постаралась проделать это незаметно, но Стюарт все равно увидел.

      – Не звонил? – спросил он.

      – Пока нет. Наверное, все еще занят.

      – А насчет твоих родителей он знает?

      – Знает, – сказала я. – Я от него ничего не скрываю.

      – И он тоже? – спросил он.

      – И он тоже что?

      – Ты сказала, что ты от него ничего не скрываешь, – ответил он, – а не «мы друг от друга ничего не скрываем».

      Это еще что за вопрос?

      – Это само собой, – быстро ответила я.

      – А какой он? Ну, кроме того, что чуточку швед?

      – Он умный, – сказала я, – но не заумный, как парни, которые вечно намекают на свой IQ, оценки и все такое. Он не особенно напрягается, и ему на самом деле плевать, но оценки у него хорошие. Очень хорошие. Так само собой получается. Еще он играет в футбол, участвует в олимпиадах по математике, и у него куча друзей.

      Да, я так и сказала. Да, это прозвучало так, будто рекламирую Ноя.

      Стюарт снова ухмыльнулся и посмотрел на меня с таким видом, будто изо всех сил сдерживает смех. Но как я должна была ответить? Все мои знакомые знали Ноя. Они знали, кто он такой, какой у него характер. Обычно мне ничего не приходилось объяснять.

      – Хорошее резюме, – сказал он, хотя, судя по тону, оно его не очень-то впечатлило. – Но какой он?

      Боже! Эта беседа еще долго не закончится.

      – Он… ну, такой, как я сказала.

      – Нет, какой у него характер? Может, он тайно пишет стихи? Может быть, он танцует, кружась по комнате, когда думает, что его никто не видит? Может, он такой же забавный, как ты? В чем его сущность?

      Стюарт наверняка дурачил меня этой своей «сущностью». Хотя мне даже понравилось, что он спросил: «Может, он такой же забавный, как ты?» Мило. Но ответ на все его вопросы один – нет. Ной бывал разным, но уж точно он не был забавным. Обычно он считал забавной меня, но как вы сами могли убедиться, иногда у меня не закрывается рот. Когда такое случалось, Ной уставал от меня.

      – Серьезность, – сказала я. – Его сущность – серьезность.

      – В хорошем смысле?

      – Стала бы я иначе с ним встречаться! Далеко еще?

      На этот раз Стюарт понял, что от него требуется, и замолчал. Мы шли молча, пока не дошли до пустыря с парой деревьев. Вдалеке, на вершине холма, стояли дома, сверкавшие праздничными огнями. Снега в воздухе было так много, что все расплывалось перед глазами. Это было бы даже красиво, если бы снег не жегся так сильно. Руки у меня замерзли до такой степени, что теперь даже казались теплыми.

      Вдруг Стюарт остановил меня.

      – О’кей, – сказал он. – Сейчас нам нужно перейти через ручей. Только он замерз. Я видел, как на нем люди поскальзывались.

      – А он глубокий, этот ручей?

      – Не очень. Футов пять.

      – И где он?

      – Где-то впереди, – ответил Стюарт.

      Я вгляделась в белую пелену. Где-то там, впереди, под снегом, таился ручеек.

      – Мы можем вернуться, – сказал он.

      – Но ты же собирался