Данный Богом. Александра Степанова

на уроке физики, я честно пыталась вникнуть в правило буравчика. Пока что меня просто смешило это слово – «буравчик». Андрей передал мне линейку, к которой, по обыкновению, была прикреплена бумажка с решением задачи. Абсолютно уверенная в правоте Богданова, я тут же переписала все в тетрадь.

      Моя соседка по парте – Валя Медведева – подсунула мне листок с перепиской, которую мы частенько вели на скучных уроках.

      «Вы с Богдановым уже…»?

      Некоторое время я недоуменно смотрела на вопрос, не понимая его сути, а когда поняла, густо покраснела. Скомкав лист, я покрутила пальцем у виска. Валя закатила глаза, мол, «ну-ну, так я тебе и поверила».

      Все оставшееся до звонка время я кипела от гнева, и весь день старательно избегала Богданова. Лишь когда мы возвращались домой, я, наконец, решилась спросить:

      – Ты знаешь, что про нас думают одноклассники?

      – Нет, – он пожал плечами, – какая разница?

      – Большая! – я остановилась под молодой рябиной, и, глядя на ее удлиненные заиндевевшие листья, пыталась собраться с духом, – думают, что мы… спим друг с другом!

      Богданов усмехнулся. Я всплеснула руками.

      – Нет, ты пойми, даже моя подруга так думает, а уж остальные…

      – Что – остальные? – Андрей закатил глаза, – что еще большее они подумают? Что у нас двое внебрачных детей? Забей ты на них!

      – Я не могу! Как ты не поймешь – если парень так запросто спит с девчонкой, он – мачо, а если девчонка с парнем – она шлюха!

      – Ты преувеличиваешь. Как всегда.

      – В смысле?! – взвилась я, пиная ни в чем не повинное дерево. С веток на меня посыпались хлопья снега, – как это понимать?

      – Ты очень эмоциональная.

      – А как я должна реагировать?! Мне шестнадцать лет, и я еще ни с кем…ну…

      Не в силах подобрать слов, я замолчала. Мои щеки пылали от стыда.

      – Я тоже, – заметил Андрей, – и что?

      – А то, что я не хочу, чтобы думали…

      Я не выдержала и разревелась. Никогда еще я не плакала при Богданове, он растерялся и совершенно не знал, что делать.

      – Даша, ну ты что? Даш, – он обнял меня за плечи, – да брось ты, ерунда это все. Не плачь, пожалуйста, Дашка…

      Я икала и давилась слезами. Мне было так обидно, что я не могла выразить свои чувства словами.

      – Давай присядем, – Богданов под руку повел меня к скамейке и жестом фокусника извлек из потайного кармана платок, – вот, возьми.

      – Оо, – я улыбнулась сквозь слезы, – матерчатый платок…Ты в курсе, что уже изобрели бумажные?

      Богданов не ответил, и я украдкой посмотрела на него. Лицо Андрея было очень серьезным и странно напряженным, как будто он обдумывал про себя целую речь.

      – Что такое? – испугалась я.

      – Я просто не могу понять, – нахмурился Богданов, – ты переживаешь из-за того, что мы просто друзья, или из-за того, что про нас думают люди?

      – Что думают… – покаялась я. Да, это глупо, но для меня всегда было важно чужое мнение.

      – Жаль. Если бы тебя волновало первое, мы вполне могли бы поцеловаться.