Данный Богом. Александра Степанова

мне за глаза хватит, – Богданов отряхнул руки от мелких веточек, – кстати, у тебя есть что-нибудь новенькое?

      Я поняла, что он имеет в виду статьи для вымышленного журнала. Мне нравилось представлять, что я работаю журналисткой и приношу свои работы на справедливый суд главного редактора. Им, конечно, был Богданов. Он относился к своей «работе» очень серьезно, внимательно читал статьи, и порой даже разносил их в пух и прах. Сначала я обижалась, но потом поняла, что, только научившись достойно принимать критику, смогу в будущем добиться успеха.

      – Держи, – решилась я, доставая из кармана сложенный в четыре раза тетрадный лист, – это о бездомных животных.

      Андрей расправил бумагу и принялся читать, а я наблюдала за ним, поудобнее устроившись на ветке. Когда Богданов был чем-то увлечен, его лицо становилось очень выразительным, почти скульптурным.

      – Здорово! – сказал он, и я не захлопала в ладоши лишь из страха свалиться с дерева, – только не хватает конкретики.

      – Ну вот, – буркнула я.

      – Нет, серьезно, мне нравится статья, – Андрей передал мне тетрадный лист, – просто хорошо было бы добавить реальную историю о том, как действуют приюты для животных, какие люди там работают. Что-то в этом духе.

      – Может, когда-нибудь мне на голову свалится руководитель приюта для животных, – усмехнулась я, – и я возьму у него интервью.

      – Или…ты можешь пойти в библиотеку…

      – И искать нужную информацию до конца своих дней.

      Мы рассмеялись.

      – Слушай, – прищурился Богданов, – а пойдем ко мне в гости? Мама твой любимый пирог испекла.

      Я грустно улыбнулась. Пироги теперь всегда будут напоминать мне бабушку, которая умерла чуть больше года назад. Она всю жизнь была доброй и скромной, и ушла также тихо, во сне. Больше не было привычных поездок на дачу, и с двоюродными сестрами я теперь общалась редко. Моим единственным настоящим другом стал Богданов.

      – Пойдем, – согласилась я, спрыгивая с нижней ветки, – кто последний до того дерева – тот тухлое яйцо!

      * * *

      Войдя в комнату Богданова, я невольно подумала, что обозналась: всегда аккуратно убранная, сейчас она представляла собой настоящую катастрофу – даже у меня никогда не было такого бардака.

      – Дашка, не бойся, проходи. Это всего лишь корабль.

      Корабль? Я внимательнее присмотрелась к груде всевозможных вещиц на полу. Действительно, в центре расстеленных тут и там газет стояла лодка длиной от кончиков пальцев рук до локтя. Заинтересованная, я тут же уселась на корточки между двумя журналами «Моделист-конструктор» и потянулась к ней.

      – Эй! – предостерегающе шикнул Богданов, – осторожнее! Ты как слон в посудной лавке!

      – Сам ты слон, – парировала я, – что, нельзя даже посмотреть?

      – Посмотреть-то, как раз можно, но тебе ведь непременно нужно все потрогать!

      – Ладно тебе, – я кончиком пальца провела по корпусу, – я осторожно. Это будет парусник, да?

      – Нет уж, – фыркнул Богданов, – ракетный катер.

      – Раке-е-тный, –