Господа офицеры. Борис Васильев

что они прекрасны, и берегла их для чего-то очень важного и ответственного, что непременно должно было войти в ее жизнь.

      Федор и Беневоленский играли в шахматы, а Маша по-прежнему сидела у окна, иногда отрываясь от книги и слушая то ли их разговор, то ли саму себя. Беневоленский часто поглядывал на нее: ему нравилась эта задумчивая, по-крестьянски крепенькая – копия мамы – девушка с детскими губами.

      – Что вы читаете, Мария Ивановна?

      Маша медленно повернула голову, долгим взглядом посмотрела прямо в глаза и не ответила. Федор улыбнулся:

      – Ее надо спрашивать три раза кряду. Что ты читаешь, Маша? Что ты читаешь, Маша? Маша, ответь же наконец, что ты читаешь?

      – Я читаю книгу, а ты играешь в шахматы, – со спокойным резоном ответила Маша.

      Дождь зарядил на неделю. Беневоленский приходил каждый день и скоро подружился со всеми, кроме Владимира, который все еще где-то гостил. Даже Варя начала улыбаться и слушать рассказы о Швейцарии, а Иван доверил ему свои опыты, и они вместе оглушительно взорвались. В сторожке вылетели рамы, собаки подняли лай. Химиков дружно ругали, и это окончательно сблизило Беневоленского с осиротевшим полудетским семейством Олексиных.

      Владимир приехал, когда вся семья азартно заделывала прорехи в сторожке, даже Варя стояла тут же.

      – Я познакомился с чудными людьми! – выпалил Владимир, едва соскочив с чужой коляски. – С изумительными, прекрасными людьми! Послезавтра они приедут к нам с визитом! Алхимик взорвался?

      – Где твои трофеи, Соколиный Глаз? – весело спросил Иван.

      – Будут трофеи, Иван Иванович, все будет! – прокричал Владимир и убежал переодеваться.

      Вернулся он в прекрасном настроении: беспричинно смеялся, пел, перестал обижаться и стремился всем помочь. И очень беспокоился о достойном приеме гостей:

      – А что на обед, Варя? А ром у нас есть? Сергей Петрович любит после обеда скушать рюмочку рома.

      – Ром не кушают, – привычно поправила Варя. – И вообще избегай этого слова – оно шипит.

      – Ну, видела бы ты, как он смакует! – с восторгом воскликнул юнкер. – Ну именно – кушает, понимаешь?

      – Вкушает.

      – Господи, а вина-то хватит? Вдруг Федя все выпил с этим поповичем?

      – Как ты сказал? – нахмурилась Маша. – Ты очень гадко сказал.

      – Сорвалось, Машенька, просто сорвалось!

      – Влюбился, – сказала Варя, когда Владимир убежал. – Нет, Маша, он определенно влюбился там.

      – Ну и прекрасно. Влюбиться – это прекрасно.

      – Только не нам, – вздохнула Варя. – Мы, Олексины, влюбляемся очертя голову и на всю жизнь.

      Гости приехали к обеду. Варя беспокоилась за этот обед, потому что впервые принимала и боялась что-либо упустить. Кроме того, она подозревала, что ей не удастся занять гостей умным разговором, и ради этого пригласила Аверьяна Леонидовича.

      – Варя, милая, ты все испортила! – в отчаянии кричал Владимир. – Он же вести себя не умеет, он же из сельских попиков!

      Однако Беневоленский вел