Противостояние. Романы. Юлиан Семенов

нашего приятеля, он учился на курс ниже, так он месяц назад видел Назаренко с девушкой. Толстенькая такая. Он их встретил на улице Горького, около Елисеевского. Кот звал его в гости, и приятель записал адрес.

      – Кто? Кто звал в гости?

      – Назаренко. Мы его звали Котом…

      – Вы просто Вольф Мессинг. Давайте адрес!

      – Он записал адрес на папиросной пачке и потом потерял. Но он помнит, что девушку звали Надя, а живет она на Пушкинской площади.

      Костенко закурил:

      – Он это помнит точно?

      – Говорит, что да.

      – Спасибо вам, Владимир Маркович.

      – Какая ерунда…

      – Большое вам спасибо, – повторил Костенко и, положив трубку, спросил Садчикова: – Пушкинская площадь принадлежит пятидесятому отделению?

      – Да.

      – Надо с ними немедленно связываться…

      – А в чем д-дело?

      – Там Читина зазноба живет. Надо будет всех девиц по имени Надежда просмотреть. Шрезель звонил, говорит, что он там с ней появлялся. В гости, говорит, к ней приглашал… Адрес дал – на Пушкинской…

      Садчиков сказал:

      – Интересно.

      – Значит, тренеры на сегодня отменяются?

      – Почему же, сейчас пойдем к к-комиссару. Нам еще один человек нужен. А вы пока отправляйтесь на улицу Горького. И поближе к Пушкинской держитесь, п-поближе.

      Ленька ждал их около памятника Пушкину. Он стоял, задрав голову, смотрел на бронзового поэта и что-то шептал.

      Росляков подтолкнул Костенко и показал на парня глазами.

      – Да, – сказал Костенко, – славный парень. Выцарапаем. Я думаю, все же выцарапаем.

      – А я боюсь – нет…

      – Почему?

      – Сейчас у нас, Слава, волна… Волна против пьянства как источника преступности.

      – Отобьем, – повторил Костенко, – подеремся…

      – Салют поэтам! – сказал Росляков.

      Вздрогнув, Ленька обернулся.

      – Здравствуйте, – ответил он, – я сегодня еле поднялся.

      – Устал? – спросил Костенко.

      – Устал.

      – Ничего. Сейчас разомнемся. Ты иди с Валентином Ивановичем, а я по той сторонке. Там сейчас тень, я хитрый.

Готовятся

      Сударь умылся, долго, закрыв глаза, брился электробритвой и, расхаживая по комнате в трусах, говорил Чите:

      – Мы с тобой получаем семь косых – по-старому. Делим по-джентльменски: тебе половину и мне половину. Прохор позвонит часа в два, после разговора с Витькой. Сразу после этого мы поедем к дедушке-профессору любоваться живописью.

      – А что с Витькой?

      – Полегче вопрос есть?

      – Есть. Водку купить или коньяку?

      – Ни того ни другого. После. Прохор говорит, что по пьянке обязательно влипнем. Он говорит, что надо только по-трезвому на дело идти. Вообще-то, он прав, алкоголь в серьезном деле не помощник…

      – Он трехнутый, этот твой Прохор.

      – Не «мой». Наш.

      – Ничего себе «наш»… Он косых на десять нас с тобой дурит, не меньше. Разве нет? Живопись сейчас в цене…

      – Знаю. А как быть иначе?