Если бы я был собой. Валери Перрен

задумчивости.

      – Тебе что, нечего сказать в свою защиту, Бобен?

      Молчание сочли за признание вины. Адриен принял назначенное наказание – каждый день, до конца учебного года, переписывать несколько страниц и сдавать директору – и не промолвил ни слова.

      Перед всем классом его назвали вором и подвергли остракизму – посадили одного за парту, в последнем ряду, рядом с холодной батареей, но в личном деле отметки не сделали: Адриен всегда был прилежным учеником да и «оборудование» вернул следующим же утром. Три лампочки и электрические провода. Товарной стоимости они не имели. Покарали его из принципа. Заклеймили позором.

      Узнав о случившемся, Жозефина Симони решила немедленно отправиться в школу и пообещала сыну дойти до директора, чтобы снять с него подлые обвинения.

      Адриен не принял материнскую защиту.

      – Пи прав, я украл оборудование.

      – Думаешь, я идиотка?! Зачем ты его защищаешь?

      – До каникул осталось девятнадцать дней.

      – Я позвоню твоему отцу!

      – Нет у меня отца! Плевать он на меня хотел! Сделаешь это – сбегу! Клянусь, что сбегу, и ты меня больше не увидишь! Никогда!

      Жозефина сдалась. Не связалась с Сильвеном Бобеном, не пошла к директору. Она поверила сыну на слово: он и правда мог совершить отчаянный поступок и исчезнуть. Угроза была скрытой, но опасность существовала изначально. Ее мальчик никогда не был беззаботным. В его характере уживались мягкость и серьезность. Он не нуждался в напоминаниях, чтобы сесть за уроки, почистить зубы, убрать квартиру. Адриен часто радовал сердце Жозефины хрустальным смехом, он умел веселиться, особенно когда вместе с Ниной и Этьеном смотрел комедию или забавное телешоу. Впрочем, Адриен всегда приземлялся на обе ноги, обутые в ботинки 35-го размера, и твердо стоял на земле.

      Адриен перестал доверять окружающим, он убедился, что в мире главенствует порок.

      Тот учебный год подарил ему двух друзей и лишил прекраснодушия.

      8

      8 декабря 2017

      Кажется, у меня началась ангина. Пришлось обмотать горло шарфом. Хрупкое горло – результат жизни в одиночестве и молчании.

      Сегодня не день сухого корма, но я доставляю тридцать кило к воротам собачьего приюта.

      Как всегда, слышу, но не вижу псов.

      Как всегда, небритый верзила забирает мешки, буркает:

      – Спасибо – от их имени.

      – Нина на месте? – спрашиваю я.

      Он отвечает не сразу – как плеер, поставленный на «паузу».

      Обычно я произношу только «привет», «пока» и теперь мгновенно спохватываюсь и, не дожидаясь ответа, бегу к своей машине. Он провожает меня взглядом. Я вяло машу рукой – сама не понимаю, что на меня нашло.

      Чувства нахлынули…

      Коллеж Вьё-Коломбье снесен с лица земли, найдена фотография класса, во сне то и дело приходит воспоминание, в котором я возвращаюсь туда. К Нине. Вечер похорон. Оторопь, ужас, замедленные движения, Этьен, его бледное лицо, синяки под глазами, прерывистое дыхание, а… Нина