Если бы я был собой. Валери Перрен

Пары, одинокие женщины, вдовцы.

      Мне очень нравится официантка Сандрин Мартен. Она меня не узнает, хотя мы учились с ней в пятом классе. Вместе с троицей. Потом Сандрин пошла в Центр подготовки подмастерьев, там можно с нуля освоить любую рабочую профессию. В детстве у нее была странная привычка: она то и дело сплевывала на землю, но была и осталась хорошенькой, правда преждевременные морщинки и разочарованно опустившиеся вниз уголки губ говорят о том, что живется ей нелегко. Сандрин слишком много курит, и работа у нее временная. Зимой она носит шерстяные пуловеры с длинными рукавами, скрывающими татуировку – выцветшую блекло-синюю русалку на предплечье. Этой русалке не довелось насладиться шикарной жизнью на террасах богатых особняков…

      Иногда меня так и подмывает признаться: «Это я, Виржини…», но пока удается сдерживаться. Нам нечего сказать друг другу. «Дети у тебя есть?» – «Нет. А у тебя?» – «Да-двое». – «Сколько-им-лет?» – «Пятнадцать-и-восемнадцать». – «Давно-разливаешь-тут-пиво?» – «Ты-зачем-вернулась? Тут-все-умерло».

      Предпочитаю, чтобы Сандрин меня не узнала. Мы обмениваемся улыбками. Она протягивает мне свежую газету. Я оставляю тридцать сантимов чаевых. Думала дать 50, но было бы многовато с 1,20 евро за чашку кофе. Привлекло бы ненужное внимание.

      – До свидания.

      Иногда неузнавание приносит пользу. И гарантирует покой.

      По дороге домой я делаю крюк, чтобы проехать мимо моего бывшего коллежа. Он давно закрыт – из-за вредного асбеста и сквозняков, сюда много раз проникали вандалы. Сквоттеры загадили его (мягко выражаясь!) и пытались поджечь. Несколько окон забиты картоном, вокруг выросла высокая трава.

      За городом построили новый коллеж – имени Жоржа Перека[16], в него принимают учеников из разных населенных пунктов.

      Сегодня утром, проезжая мимо моей alma mater, похожей на корабль, брошенный капитаном посреди моря позеленевшего бетона, я притормозила.

      Обычно я так не поступаю – избегаю его, как Эйфелеву башню в своей прежней жизни.

      Я припарковалась на обочине. Наконец-то они приступили к работе! Экскаваторы ровняют с землей коллеж Вьё-Коломбье. Я десять минут наблюдала, как уничтожают мое прошлое. Все происходит со скоростью света, словно это театральные декорации, а не реальное здание с крышей и стенами, где много десятилетий подряд подростки приобретали знания.

      Через несколько дней не останется ничего.

      Я вспомнила, как когда-то на переменах наблюдала из окна класса на четвертом этаже за учениками, разгуливающими по двору. Смотрела и думала: «Через сто лет все они умрут». Но и вообразить не могла, что камни окажутся недолговечнее людей.

      Сворачивание завода «Магеллан» и перемещение транспортной компании «Дамамма» подписали смертный приговор целым кварталам, некоторое достоинство пытаются сохранять только две главные улицы. Последние герои современного мира – «мелкие коммерсанты», как их называют телерепортеры, – собирают остатки сил, чтобы заставить биться сердце центра города

16

Жорж Перек (1936–1982) – французский писатель, журналист, кинорежиссер, документалист и публицист. Родители – еврейские выходцы из Польши. Во время войны большинство его родных погибли в гитлеровских лагерях, мать – в Освенциме. Впоследствии тема исчезания (уничтожения) станет одной из ведущих тем в творчестве Перека.