Вкус подчинения. Любовь Попова

накинутый халат смотрится откровенно нелепо и смешно. На руки с длинными, сильными пальцами. Пальцами, способными причинить страшную боль, а то и вовсе переломить шею одним движением.

      На вид ему не дашь больше тридцати пяти, но аура силы, его окружавшая, на все шестьдесят.

      Я делаю вдох, выдох. Спокойно. Он здесь не из-за меня.

      Мир светлеет, я моргаю и дыхание снова ровное. Я как загипнотизированная иду в ту же сторону. На вопрос «зачем?» отвечать смысла нет.

      Возможно, я просто как тот мотылек лечу на пламя?

      Или прячусь от хищника в самом надежном месте. Рядом. За его спиной.

      И это мужественное пламя догоняет Сладенькую пару и жмет руку Роману Алексеевичу.

      А потом вдруг улыбается. Во весь свой львиный оскал.

      От его улыбки коленки вдруг подгибаются, а дыхание перехватает. Боже! Красота Леши по сравнению с этим мужчиной, как сорняк рядом с розой. Да, тоже растение, но между ними ничего общего.

      И это садист?

      Может быть, Таня обманула меня? Или ошиблась.

      – Солодова. Солодова, ты где летаешь? – сам Сладенький, откуда-то знающий мою фамилию, подзывает меня к себе, почти не прерывая разговора с Давидом Марковичем и протягивает мне медицинскую карту. – Будь добра, отнеси к Романычу. Пусть в график мой вставит.

      – Конечно, – киваю я и соглашаюсь шепотом. Потом лишь мазнув взглядом по твердым губам миллионера, поворачиваюсь и хочу сделать шаг.

      – Вы уронили, – этот голос. Он способен руководить целыми армиями. Он может пугать. Он может приказывать мне.

      Густой баритон, от которого кровь стынет в жилах.

      Я смотрю вниз и с ужасом вижу карточку, что впихнула мне Таня. Она вся измятая из-за частой попытки ее порвать.

      Алая надпись на черном фоне привлекает внимание, и Давид пытается наклониться, но я его опережаю.

      – Я сама, – бросаюсь почти ему в ноги и хватаю заветную карточку, молясь всем богам, чтобы он, с высоты своего роста, не смог прочитать: клуб «Куртизанка».

      Мне бы подняться и уже идти выполнять задание хирурга, но я как ведомая незримой силой поднимаю голову и сталкиваюсь с обжигающим черным пламенем в глазах хищника.

      Сколько прошло времени? Секунда, минута, целый час.

      Но за это мгновение перед глазами ярким пламенем вспыхнули образы Таниных рассказов.

      И в главной роли он. А под ним я. И самое противное, что прямо сейчас я не чувствую тошноты, только легкое покалывание внизу живота. Странное тепло в груди и страх, что он может все это заметить.

      – Извините, – сглатываю и тут же, поднявшись, рву когти от запаха одеколона и ментола, от мужчины, который наверняка берет в этой жизни все, никого не спрашивая.

      Мне уж точно такого счастья не надо.

      Возможно, он уже гонится за мной, чтобы причинить боль, я чувствую его взгляд, разрезающий мне кожу лезвием, вспарывая старые раны и нанося новые, пробираясь глубоко под кожу.

      Только чертовым взглядом.

      И да, он садист. Я чувствую это, но его улыбка…

      Оборачиваюсь резко,