Шелковое сари. Барбара Картленд

что после каких-нибудь нескольких минут на солнце кожа у них становилась красной или коричневой, а моя кожа оставалась белой.

      То же самое Марина могла сказать и о себе.

      Она вспомнила, как отец говорил матери:

      – У тебя кожа, как магнолия. Это было первое, что я заметил, увидев тебя.

      – Первое, что я заметила в тебе, – ответила ее мать, – это то, что ты самый высокий и самый красивый мужчина, какого когда-либо видела.

      Глядя на себя в зеркало, Марина подумала, что не может не быть красивой, имея таких родителей.

      Она снова уложила нарядные платья матери, а потом достала два черных платья, которые миссис Лонсдейл надевала на похороны.

      – Не люблю, когда ты в черном, – сказал однажды полковник.

      – Я знаю, дорогой, – ответила жена, – но не могу же я присутствовать на похоронах лорда-наместника в пестром.

      Муж поцеловал ее.

      – Я люблю тебя в любом наряде, – сказал он. – Но больше всего, когда ты походишь на белую розу или на экзотическую орхидею.

      Они оба рассмеялись.

      Марина подумала о том, что ей бы тоже хотелось, чтобы кто-нибудь сравнил ее с цветком.

      Довольно унылое платье, бывшее на ней сейчас, совсем не красило девушку.

      – Когда приеду в Индию, стану носить мамины платья, – сказала она себе. – Но на пароходе мои старые школьные платья будут выглядеть более уместно.

      Пароход отплывал ближе к вечеру. Однако Марине казалось, что нет смысла задерживаться дома под неодобрительными взглядами тетки, повторявшей снова и снова, что она неминуемо раскается в своем поступке.

      – Если и раскаюсь, – сказала Марина, – я всегда смогу вернуться в Англию.

      – Если не потратишь к тому времени все деньги, – язвительно возразила тетка. – Когда тебе придется платить за все самой, чего ты никогда не делала раньше, увидишь, как дорога жизнь.

      – Это правда, – согласилась Марина. – Но я буду очень бережлива.

      Накануне она побывала в банке и сняла со своего счета сумму, которой, по ее мнению, должно было хватить на дорогу до Калькутты. Остальные она просила перевести в банк Калькутты.

      Марине дали документы, удостоверяющие ее личность, для предъявления в банк по приезде. Она чувствовала, что должна вести себя по-деловому, как этого ожидал бы от нее отец.

      Когда ее багаж уложили в экипаж, который должен был доставить девушку в порт, она ужаснулась при мысли, сколько это будет стоить.

      Тетка была так зла, что не сделала и попытки ее проводить.

      – Я послала бы с тобой горничную, – сказала она. – Но ведь ей придется возвращаться, а я не думаю, что ты захочешь оплатить ей дорогу.

      – Со мной все будет в порядке, – сказала Марина. – Благодарю вас, тетя Люси, за то, что позволили мне пробыть у вас так долго.

      – Я уже тебе говорила, ты делаешь большую ошибку, – сказала миссис Лонсдейл. – Когда вернешься без пенса в кармане, придется признать, что я была права.

      Марина ничего на это не ответила, не видя в этом смысла. Она только помахала тете из кеба, уезжая из дома, где