Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

княгиня. Князь достал семишник. Получи, Топтыгин!

      – Блины! Горячие блины! С вареньем! С творожком! С икоркой!

      – Пропустите барыню! – закричали мужики, расталкивая народ перед княгиней Ниной.

      – Сейчас, матушка, княгинюшка, я вам самые лучшие выберу! – приговаривала женщина с блинами.

      Белая рука в кольцах приняла горячий масляный блин. С кружевной каёмкой! Хрустящая поджаристая филигрань так и таяла на языке!

      – Вот и вам, барин, кушайте на здоровьице! – женщина протянула сложенный вчетверо блин князю Петру Васильевичу.

      – Ваше сиятельство, сбитень попробуйте! Запить надо блинчики! – из-за огромного самовара выглядывала круглолицая чухонка в красном гороховом платке.

      – Ну, давай твой сбитень!

      Ароматная медовая струйка побежала в деревянную кружку.

      – Примите, ваше сиятельство, на здоровье!

      Мальчик лет десяти выхватил кружку и передал с поклоном княгине. Вторую – князю.

      – Хорош сбитень! – похвалил Пётр Васильевич. Чухонка заулыбалась, закланялась.

      В центре площади под свист толпы пальцы весёлого мужичка надрывали струны балалайки – ух, притопни нога… Плечистый кривоногий пьянчужка с бородкой наплясывал – точь-в-точь как только что делал медведь. Схватил он шапку – шваркнул оземь, сорвал с себя зипун, засучил рукава рубахи:

      – Ну, кто со мной сразится?!

      Вблизи оказался кадет – худого сложения, с женским лицом.

      – Эй! Барин!..

      Народ оглядывался. Князь Пётр Васильевич поставил кружку и потянул Нину за руку.

      – Чего, барин, испужался?! – взревел мужик.

      Балалаечник перевёл мелодию на частушки. Народ зашумел: пойдёт или не пойдёт молодчик драться.

      Что думаешь – чай, не трус! И под свист и частушки на вытоптанный снег полетели шинель и мундир.

      – Ну-ну, давай, барин! Рубашечку не замарай! – задирался кривоногий, сжимая кулаки.

      Один удар – и кадета поймала цепь толпы. На его женском синеглазом лице появилась задорная улыбка.

      Захотели меня вдарить,

      А я не думал убегать.

      Не такой вменя характер,

      Чтоб поганых уважать.

      Второй удар – и огромный кулак сбил зелёную фуражку с кудрявой головы. Княгиня Нина ахнула.

      «По-о-осторони-и-и-ись!» – снова послышалось где-то, и мимо промчалась тройка с бубенчиками.

      – Барин, покажи этому забияке! – кричали из толпы.

      – Дай ему по сопатке!

      Кадет размял худые руки – и от его костлявого кулака лязгнула небритая челюсть.

      – Ого! – ухнул кто-то из зевак. Княгиня Нина прикрыла рукой глаза.

      – Пётр, уйдём отсюда!

      – Подожди, Нинетт! – отмахнулся князь.

      Да силы-то неравные!

      – Ой убьёт барина! Покалечит! – закудахтали голоса.

      – Поможем! А н-ну!..

      Навалилась толпа на мужика.

      – Вот лиходеи-то!