Екатерина Чубарова. Татьяна Алексеевна Коршунова

Раффаеле зарделась.

      – А поклоны, тятенька? – спросила Марья.

      – Поклоны потом положишь! А сейчас – помогать! А то они, ей-Богу, так никогда и не уедут от нас. Принесло же их на нашу голову… Но прежде с Анной Прокопьевной сходите в молельню, от бесов молитвою защититесь.

      – Благодарю вас, – произнесла Екатерина. – Позвольте мне стакан воды…

      Губы пересохли. Она справилась – уговорила хозяев. Осталось определиться с участью Лизы и Ненилы.

      ***

      Феодора проводила гостей в светлицу с обитыми тёсом стенами. И тотчас ушла, сторонясь Раффаеле, как чумы. Под окнами здесь стояли лавки, у стены против окон – пастельно-голубой мягкий диван. Над ним висела полка с рядом старых икон. На маленьком дубовом столике лежали пяльцы с полотном и серый шерстяной клубок.

      Екатерина разложила чёрную ткань на чистом полу, разгладила руками складки. На белёных половицах здесь обронённая иголочка не затерялась бы. Раффаеле подошёл к окну. Отодвинул льняную шторку. Окна светлицы выходили в сад. Вид на улицу и соседний купеческий дом закрывался глухим забором, яблоней и высоким дубом, вдали выглядывали голубые купола с крестами.

      Из-за шторы в дверном проёме показались хозяйка и две её дочери. Вернулись с молитвы. Обе девицы посмотрели на герцога, потупили взгляды – и щёки их зарумянились.

      – Скажите моим дочерям, госпожа Чубарова, что делать надо. Агафья, Марья, найдите иглы и ножницы. А вы, милостивый государь, – Анна Прокопьевна строго взглянула на Раффаеле, – пойдёмте-ка за мной!

      Она вывела герцога из светлицы за жёлтую цветастую занавеску.

      – Вот что, милостивый государь! Пошли бы вы, погуляли по городу что ли! Не к добру вы тут! Дочери мои из-за вас стали рассеянны! Слова молитв забывают! Такого с ними отродясь не бывало!

      Чёрные глаза смотрели невиновато. И как у Бога такая красота получилась?.. Тьфу-тьфу-тьфу! Анна Прокопьевна отвернулась и в спешке ушла, пряча улыбку.

      Екатерина сняла мерки и раскроила на полу платье.

      Трудно строилась работа с хозяйскими дочками: им строго-настрого запретили разговаривать. Сидя на лавке рядом, Ненила подсматривала, как девица стачивала рукав ровными стежками.

      – Ишь ты, как ладно вы шить умеете! Хорошие жёны вашим мужьям достанутся!

      – Что ты говоришь, матушка! – испугалась Агафья. – Тятенька нам даже думать про это запрещает!

      – Почему? – спросила Екатерина.

      – Тятенька говорит, что замуж выходить грешно, – Агафья с опаской глянула на жёлтую занавеску.

      – А как же родители ваши?

      – Тятенька с маменькой не сразу к истинной вере пришли, – подняла голову Марья.

      – А чего будет, ежели вы замуж захотите? – спросила Ненила. – Вдруг полюбите кого?

      Она пожала плечами:

      – Верно, уходить надобно будет от родителей и никогда с ними не знаться.

      – Господи сохрани! Не говорите нам такое! – закрестилась Агафья. – И ты, Марьюшка, думать не смей! Права маменька, что говорить с вами не позволила!

      Ненила прикусила