Юность крейсера. Андрей Юрьевич Ненароков

ты». Недавно Лиза не утерпела и поведала Наталье Федоровне о своей любви. Мать Алексея от ее слов пришла в восторг и пообещала устроить их свадьбу, во что бы то ни стало. Теперь, стоя перед Каневским, Лиза чувствовала себя раздавленной. Его слова, как острый нож, ранили сердце девушки.

      – Так случилось, Лиза, что я встретил в Петербурге замужнюю даму и влюбился в нее, сейчас я думаю только о ней. А ты еще встретишь в жизни юношу лучше меня.

      Мичман протянул руку с платком, чтобы стереть слезы со щек Лизоньки. Но девушка отбросила его руку, закричав:

      – Не прикасайтесь ко мне! Я ненавижу вас!

      Не выдержав мучений находиться рядом с Алексеем, после того, как он разрушил все ее надежды, девушка побежала к стоявшей вдалеке коляске.

      Каневской не удерживал Лизу, на душе у него было мерзко и пусто.

      «Ну вот, обидел такое невинное создание из-за женщины, которая даже не желает меня видеть».

      От этой мысли у мичмана возникло нестерпимое желание взглянуть на Елену Васильевну.

      Вскочив на коня, Алексей поскакал в Ваньково. За пять верст он чуть не загнал бедное животное. Конь был весь в мыле, когда Каневской спешился у ворот. Вбежав в дом, он крикнул Гаврилычу, чтобы тот, не мешкая, запрягал коляску.

      – Ты куда собрался, Алексей? – строго спросила мать.

      – Мне необходимо возвращаться на броненосец, – ответил сын, укладывая вещи в чемодан.

      – Но ты говорил, что еще неделю можешь не уезжать?

      – Я забыл, мама, что должны состояться учебные стрельбы и мне обязательно нужно на них присутствовать.

      – Постой, Алексей! Неужто ты уедешь вот так, с бухты-барахты? Можно было бы устроить ужин и позвать, например, Шепелевых. Все-таки на войну идешь, – заплакала Наталья Федоровна, обычно скупая на слезу.

      – Прости меня, мама, – обнял мать Алексей. – Просто так надо. Я не хочу никаких проводов, от них расставание будет еще тяжелей. Не расстраивайся, я обязательно вернусь.

      – Давай хоть присядем на дорожку, – попыталась задержать Наталья Федоровна сына.

      – Карета подана, Алексей Петрович, – крикнул вошедший Гаврилыч.

      – Все, мне пора, мама, – произнес Алексей, чувствуя, что если он сейчас не уедет, то прощание растянется как минимум, на неделю.

      Каневской поднялся и пошел во двор. Мать последовала за ним, уговаривая остаться еще на денек. Но на лице сына уже застыла маска решимости, и она, перестав уговаривать, перекрестила его три раза и сказала:

      – Да храни тебя господь, Алёша!

      Помахав рукой, мичман приказал Гаврилычу трогать, а мать еще долго смотрела вслед удаляющейся коляске.

      Глава 6

      Поезд прибыл в Санкт-Петербург около полудня. Каневской, постояв на перроне Николаевского вокзала, выкурил несколько папирос, глубоко затягиваясь ароматным дымом, пытаясь заглушить желание немедленно увидеть Елену Васильевну. Бросив недокуренный окурок, он решился идти к ней и поставить все точки над «и».

      Взбежав по ступенькам знакомой