После мюзикла. Пётр Межурицкий

не, простите, рай?

      «Отнюдь не шизофреник…»

      Отнюдь не шизофреник,

      а может быть, и да,

      свяжу себе я веник

      на долгие года,

      и в назиданье миру

      являя благодать,

      навек сниму квартиру

      и стану подметать,

      узнаю толк в посуде,

      в любые сферы вхож,

      но сердце не забудет,

      что на земле я – бомж.

      «Мне и привычки мои не нужны…»

      Мне и привычки мои не нужны,

      словно бы это вообще не я —

      что ещё хуже ухода жены?

      Только ее возвращение.

      Об экспертном сообществе

      К счастью, более чем смертное

      всё сообщество экспертное.

      Педагогическая поэма

      В воскресный день с сестрой моей

      мы вышли со двора:

      «Я поведу тебя в музей», —

      сказала мне сестра,

      и по дороге в этот дом

      зашли мы на Сенную,

      там били женщину кнутом,

      крестьянку молодую,

      и я сказал сестре моей:

      «Зачем нам, собственно, музей?».

      Смерть чиновника

      Пусть мир предельно сложен,

      пусть Пурим, как звонок,

      но я не понял всё же,

      причём тут Починок.

      Ебучие цунами,

      попался и фьюить —

      зачем Он шутит с нами

      так, как нельзя шутить?

      «Нисколько мне не мил…»

      Нисколько мне не мил,

      не будь помнут к ночи,

      октябрь уж наступил,

      похоже, даже очень, —

      да вот не тянет вспять,

      хотя, согласно драме,

      само собой опять

      зима не за горами.

      «Не альфа и омега…»

      Не альфа и омега,

      но всё же помнить надо —

      мне хорошо без снега,

      а если снегопада

      и впрямь дождётся эго,

      вкушая здешний драйв,

      ну что ж, немного снега,

      возможно, будет в кайф.

      Оборона Востока

      Ляксандры, титы, буши,

      распнёте – вам же хуже.

      «Обожаю вальсики и блюзики…»

      Обожаю вальсики и блюзики,

      но всё чаще – хоть казнить вели —

      хочется сумбура вместо музыки,

      вместо неба даже и земли.

      «Всегда со всеми ровен…»

      Всегда со всеми ровен

      повсюду наш игумен,

      а Людвиг ван Бетховен

      влюбился в бизнес-вумен.

      Он ей готовил каши

      и приглашал на танцы,

      короче, что тут скажешь —

      где мы, а где германцы.

      «Нам семьдесят скоро…»

      Нам семьдесят скоро,

      пора, брат, пора

      стать членами хора,

      играть в баккара,

      заглядывать в Тору,

      а там невзначай

      податься в вахтеры —

      в монахи, считай.

      «История – петля…»

      История – петля,

      что