Я у мамы дурочка. Светлана Гершанова

приехать не смогли по не зависящим от нас обстоятельствам. Но поверьте мне, наша Светлана вполне вам заменит Ларионову, а Рыбникова – ну вдвоём Долинский со Скрёбовым!

      Толпа хохочет, а я в ужасе. Я?! Ларионову? Эту изумительную красавицу, которой не пришлось бы даже и говорить ничего, только улыбаться, и все были бы счастливы!

      Но я всё же выхожу к микрофону. И люди слушают меня! Эта толпа, которую собрали фактически обманом, обещая встречу с любимыми артистами слушает девчонку-поэтессу, её нехитрые стихи. Я понимаю, что мне хлопают больше за храбрость.

      И вдруг сквозь толпу протискивается молодой красивый моряк в парадном кителе с огромным букетом алых роз! И толпа встречает его оглушительными аплодисментами. Хлопают ему, его белоснежному кителю, его алым розам, моей счастливой растерянной улыбке…

      И люди за столом замирают на мгновение, будто видят нашего капитана впервые, а потом, не сговариваясь, тоже начинают аплодировать.

      Господи, сколько счастья мне выпало в жизни!

      Семинар молодых

      После отпуска я оказалась в совершенно другой обстановке на работе. Чёрная полоса не дождалась, пока ступлю на неё, пошла навстречу. Как во время прилива, сначала мелкие волны наступают по сантиметру…

      Прошла реорганизация, я сама выбрала лабораторию, у меня были добрые отношения с её будущим руководителем. Но его уволили за время моего отпуска и назначили другого. С ним отношения были такие, что первое побуждение – бежать, бежать!

      Но мой заказ был в этой лаборатории. И новый её начальник сказал:

      – Обещаю, тебе здесь будет хорошо. Наши личные отношения тут ни при чём.

      И я поверила, дурочка!

      Я никогда не отпрашивалась на выступления и вообще старалась, чтобы эти две мои ипостаси не соприкасались.

      Впрочем, все знали, что я пишу стихи. Могла на работе подписывать конверты в журналы, по телефону из лаборатории решала все свои литературные дела, дома не было телефона.

      Могла, чтобы не забыть, на работе записывать какие-то строчки. Кто-нибудь склонялся над моим плечом, и я говорила:

      – Это было в походе. Такой тяжёлый поход, рюкзак просто пудовый, а ночью – вдруг звездопад!

      Не надо было, не надо было, не надо было!

      И вдруг звонок.

      – Света, приходи срочно в Союз писателей, тебя ждёт Бахарев.

      Александр Арсеньевич был секретарём Союза. Он хорошо ко мне относился, да я была уверена, что ко мне все хорошо относятся! Разве что Гарнакерьян… Разве что Халупский….

      – Я в перерыв, хорошо?

      Перерыв – сорок пять минут. Сколько раз я бежала, не ожидая троллейбуса, только бы успеть вернуться!

      – Светлана, поздравляю, тебя вызвали в Москву, на семинар молодых поэтов России.

      – Правда? Меня? А когда ехать?

      – Через два дня. Возьми на десять дней отпуск за свой счёт, командировку мы тебе оформим. Если на работе будут сложности, позвони, я улажу.

      Мой начальник тогда сорвался в первый раз:

      – Никакого отпуска! Ты прекрасный инженер,