Сердце офицера. Марина Кистяева

тупым крюком провели. Давненько его не игнорировали. Громову это не понравилось. Рассчитывать на то, что пострадавшая девушка будет ему строить глазки – глупо.

      И между тем…

      Инстинкты заявляли ему совсем другое.

* * *

      Их встречали.

      Лейтенант отзвонился от имени Громова и сообщил, что они подъезжают.

      Медбратья мялись на крыльце, кутаясь в накинутые поверху куртки. За стеклянными дверьми виднелась каталка, которую они готовились выкатить по первому сигналу.

      Знакомый хирург, по совместительству главврач госпиталя, стоял в стороне от крыльца и курил. Увидев тормозящий едва ли не у крыльца «гелик», от души выругался.

      Петр умел читать по губам. Ему не составило труда расшифровать всё, что думает про него Григорий Маркович Одуров.

      Ничего… Он про себя и не такое слышал.

      Заглушив двигатель, Громов повернулся к Ольге. Та настороженно смотрела на него.

      – Выходим. Хотя, подожди. Ребенка приму.

      Не дав ей возможности ответить, Громов спрыгнул на землю, вскинув руку в знак приветствия:

      – Григорий Маркович, давно не виделись!

      – Разве, Громов?

      Одуров его латал. И не только его. Парней, близких ему, – тоже. Лучший военный хирург, которого пытались перетянуть многие частные клиники города. Пока Одуров держался. Не только из-за патриотизма и любви к военным. Хотя, надо отдать должное, Григорию Марковичу и эти свойства были присущи. Госпиталь, который он возглавлял, финансирование получал не только из бюджета. Частные военные компании оказывали регулярное спонсорство. И не только они.

      Генерал тоже подкидывал деньжат. И точно знал, что его примут в любое время дня и ночи.

      А главное, напишут то, что надо. И кому надо.

      – Конечно, Григорий Маркович, – оскалился Громов.

      – Я бы твою ха… Я бы тебя ещё с удовольствием месяца два не видел, Петр Михайлович.

      Одуров подошел к нему, они пожали руки.

      – Что у тебя? – перешел к делу хирург, оглядывая его критическим взглядом и сразу подмечая все ссадины.

      – Женщина с ребенком…

      Петр кивнул в сторону заднего сиденья. Григорий вскинул кверху брови.

      – Ну давай, посмотрим.

      Петр открыл дверцу и заглянул в салон. Ольга по-прежнему сидела, прижимая к себе спящую дочку. В глаза мужчине бросилась напряженная поза. Сейчас Оля напоминала ему женщину, готовую драться за своего ребенка. Исходящее от неё напряжение чувствовалось на расстоянии. Петр недобро усмехнулся про себя.

      Значит, вот как ты его воспринимаешь, Оля…

      Ой, зря.

      Честно.

      Им двигали даже не эмоции – голимые инстинкты, отточенные за годы службы.

      Громов подался вперед, не замечая, как верхняя губа дернулась кверху. В какой-то момент мужчина полностью растворился в ситуации, попав в коллапс собственных эмоций.

      – Оля-я, – хрипло протянул Громов, всматриваясь в девушку. Сейчас, когда поутихли страсти, он мог бы её воспринимать более адекватно. Тогда какого хера