Тонкий холод. Книга баллад. Сергей Ильин

в том состоит он, что найти мне по жизни общину:

      будь то родная семья или в духе собратьев союз,

      где, как в тарелке своей, я себя бы почувствовал – это

      было заказано мне. И как будто бы раз навсегда.

      Типов общенья не счесть. Но из каждого рано иль поздно,

      и не по воле своей – точно бес щекотил мне ребро —

      осуществляя судьбу, эмигрировать мне приходилось.

      Это почти как закон: кто однажды родные края —

      и без разумных причин – непонятно зачем, но покинул,

      будет по жизни любой ареал иногда покидать.

      Правда, пристанище он тоже втайне отыскивать будет —

      то, о чем можно сказать: вот родной и последний мой дом.

      Жаль только то, что за ним он бежать будет вечно и присно:

      так черепаху не мог быстроногий догнать Ахиллес.

      Даже не верится, что в моем детстве во время болезни,

      точно в кармане ключи, залегали от жизни моей.

4. Ключ от шкатулки

      Есть в детском возрасте тайна одна:

      годы спустя узнается она.

      В море случайно уроненный ключ

      высветит так вдруг полуденный луч.

      Ключ тот на дне нам вовек не забыть:

      что как он может шкатулку открыть?

      Много в шкатулке той чудных вещей —

      но скрыл шкатулку песок, как Кощей.

      Ключ лишь на илистом камне блестит —

      сердце при виде его в нас теснит.

      Снова по жизни подводит стезя

      к миру, в который вернуться нельзя.

      Два в ситуации этой пути:

      но по которому лучше пойти?

      Можно из моря тот ключик достать,

      да заодно и ларец поискать.

      Можно, к нему повернувшись спиной,

      молча проститься с морской глубиной.

      Пусть в первом выборе бездна пуант,

      мне лично ближе второй вариант.

      Горько – не правда ли – осознавать,

      что дверцу в детство должны открывать

      мы ключом памяти? больше никак…

      но раздражителен этот пустяк.

      Память – не жизнь, как не свет один луч:

      выброшу в море я памяти ключ.

      Пусть со шкатулкой на дне он лежит

      и – морю синему принадлежит.

      И разве только простудный недуг —

      с давних времен неразлучный мой друг —

      коротко снова меня посетив —

      чтоб убедиться, что я еще жив —

      дверцу ко дням моим лучшим, былым

      мне приоткроет ключом запасным.

      Моя хорошо состарившаяся мама

      Молодости человек так не рад,

      как ему страшен под старость распад

      тела, как храма бессмертной души.

      И вот тогда все средства хороши,

      чтобы прочувствовать тела распад

      так, словно ты ему чуточку – рад.

      Я это в точности мог наблюдать,

      видя, как возраст стал маме под стать.

      В зеркале взгляды однажды сошлись

      наши, читатель, теперь – улыбнись:

      жизни