Смерть в театре «Дельфин». Найо Марш

театре нужен смотритель, сторож – ночной или дневной, – привратник или еще какой подручный?

      – Через пару дней понадобится.

      Перегрин рассказал про мистера Джоббинса.

      – Ладно, – сказал мистер Моррис. – Если рекомендации хорошие. Теперь спрошу я: у нас полная труппа?

      – Не совсем.

      – Что думаешь о Гарри Гроуве?

      – Как об актере?

      – Да.

      – Как об актере я много чего думаю.

      – Вот и хорошо. Ты его получишь.

      – Уинти, ты вообще о чем?

      – Поступила директива, малыш, или что-то вроде того. Из главного офиса.

      – Насчет У. Хартли Гроува?

      – Смотри в своей почте.

      Перегрин пошел к своему столу. Он уже узнавал письма от мистера Гринслейда и быстро схватил верхнее в стопке.

      «Уважаемый Перегрин Джей!

      Ваши приготовления, похоже, движутся вперед согласно плану. Мы все рады видеть, как оригинальный проект обретает плоть и развивается, и удовлетворены решением открыть театр Вашей пьесой, особенно принимая во внимание Ваш нынешний успех в «Единороге». В этом неофициальном письме хотелось бы привлечь Ваше внимание к мистеру У. Хартли Гроуву, актеру, как Вам, несомненно, известно, знаменитому и опытному. Мистер Кондусис лично будет очень рад, если Вы примете положительное решение в отношении мистера Гроува, формируя труппу.

      С наилучшими пожеланиями,

      искренне Ваш,

Стенли Гринслейд».

      Перегрин читал, и его охватывало дурное предчувствие – странно острое по сравнению с ничтожным поводом. Ни в одной профессии личные рекомендации и панибратские отношения не работают чаще, чем в театре. Для актера подкатить к человеку, набирающему труппу, через знакомого режиссера или администратора – обычный маневр. Пару секунд Перегрин смятенно пытался понять – не охватила ли его зависть, не пустила ли власть, необъяснимо попавшая в его руки, отвратительный росток развращения. Нет, решил он, поразмыслив, и повернулся к Моррису, который смотрел на него с легкой улыбкой.

      – Мне это не нравится, – сказал Перегрин.

      – Вижу, малыш. А можно узнать почему?

      – Разумеется. Мне не нравится репутация У. Хартли Гроува. Я изо всех сил стараюсь оградиться от театральных сплетен и стараюсь не верить тому, что говорят о Гарри Гроуве.

      – А что говорят?

      – Ну, вообще, о его сомнительном поведении. Я как-то ставил спектакль с его участием, да и раньше встречал. Он преподавал сценическую речь в моей театральной школе и однажды пропал после выходных. Скандал вышел неописуемый. Многие женщины, думаю, находят его привлекательным. Не могу сказать, – добавил Перегрин, взъерошив волосы, – чтобы он творил что-нибудь неподобающее в последних постановках, и чисто по-человечески нахожу его забавным. Однако кроме двух женщин в труппе, его никто не любит. Они не признаются, но достаточно взглянуть, как они на него смотрят и как он смотрит на них.

      – У меня практически приказ, – сказал Моррис,