Смерть в театре «Дельфин». Найо Марш

очки на место.

      – Очень рад слышать.

      – Вы примете поручение?

      – Да, приму.

      – Великолепно.

      III

      Эксперт сложил руки и откинулся на спинку кресла.

      – Ну что ж, есть все основания сделать вывод, что перчатка пошита в конце шестнадцатого – начале семнадцатого века. Какое-то время – не слишком долго – она подвергалась воздействию соленой воды. Можно предположить, что она была защищена. Письменный прибор сильно протравлен. По поводу букв «Х» и «Ш» внутри манжеты я не вправе высказать авторитетного мнения, хотя, конечно, соображения есть. А что касается этих двух, несомненно, поразительных документов, их можно исследовать с помощью разнообразных методов – инфракрасные лучи, спектрография и так далее, – но это, знаете ли, не моя область. И любая подделка, безусловно, обнаружится.

      – Не подскажете, как мне получить полное обследование?

      – Это нетрудно организовать. Хотя потребуется письменное разрешение от владельца, полная страховка и так далее. Вы ведь пока ничего не рассказали мне об их истории…

      – Не рассказал, – подтвердил Перегрин. – Но расскажу. С одним условием, если позволите: владелец, точнее поверенный, дал мне разрешение назвать вам имя, только если согласитесь держать его в тайне, пока не придете к окончательному выводу по поводу этих предметов. У него… почти патологическая боязнь публичности, и вы, думаю, поймете, когда узнаете, кто он.

      Эксперт пристально посмотрел на Перегрина.

      – Хорошо. Я готов хранить конфиденциальность относительно имени вашего патрона.

      – Это мистер Василий Кондусис.

      – Боже милостивый!

      – Именно, – сказал Перегрин в стиле Гринслейда. – А теперь я открою вам всю известную предысторию. Итак…

      И он рассказал все в подробностях.

      Эксперт зачарованно слушал.

      – Очень необычно, – покачал он головой, когда Перегрин договорил.

      – Уверяю вас, я ничего не выдумывал.

      – Нет-нет, я верю. Конечно, я слышал о Кондусисе. Да и кто не слышал? Вы представляете, какая будет сенсация, если все это подлинное?

      – Я ни о чем больше думать не могу. Здесь лежат детская перчатка и письмо, которое заставляет предположить, что летним утром в 1596 году искусный ремесленник из Стратфорда сшил пару перчаток и подарил внуку, который носил их всего день, а потом…

      – Горе заступило место сына?[6]

      – Да. По прошествии времени – через двадцать лет – отец написал завещание. И оставил носильную одежду своей сестре Джоан Харт, для ее сведения написав вот эту записку. То есть это его рука водила пером по этому листку бумаги. А потом прошли еще два века, и некая М. Е. убирает перчатку и записку в викторианский письменный прибор с сообщением, что ее прапрабабушка получила их от Дж. Харт и это вещи Барда. Это действительно могла бы быть Джоан Харт. Умерла она в 1664-м.

      – Я бы особо не рассчитывал, – сухо сказал эксперт.

      – Согласен.

      – А мистер Кондусис говорил что-нибудь об их

6

Намек на реплику «Мне горе заступило место сына». У. Шекспир. «Король Иоанн». Перевод Е. Бируковой.