Душа мертвеца. Дара Преображенская

беседка, где-то недалеко от неё господский дом в стиле девятнадцатого века, а точнее помещичья усадьба, позади него бледнела река и природный ландшафт. Такое впечатление, будто ты сам присутствовал среди этой непринуждённой обстановки, попадая в помещичью Россию. В беседке стоял Дубровский и Марья Кирилловна Троекурова.

      – Простите, – сказал Дубровский, – меня зовут, минута может погубить меня, – он отошёл, Марья Кирилловна стояла неподвижно. Дубровский воротился и снова взял её руку.

      – Если когда-нибудь, – сказал он ей нежным и трогательным голосом, – если когда-нибудь несчастье Вас постигнет, и Вы ни от кого не будете ждать ни помощи, ни покровительства, в таком случае обещаетесь ли Вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего для Вашего спасения? Обещаетесь ли Вы не отвергнуть моей преданности?

      Марья Кирилловна плакала молча, свист раздался в третий раз.

      – Вы меня губите! – закричал Дубровский, – Я не оставлю Вас, пока не дадите мне ответа. Обещаетесь ли Вы или нет?

      – Обещаюсь, – прошептала Ирина.

      – Стоп! Стоп! Стоп!

      Не считая Милы, в зале сидело ещё пять человек, один из них с маленькой бородкой и огромными очками громко захлопал и не менее громко заорал на сцену:

      – «Дубровский», ты чего, как соляной столп стоишь! Должна быть страсть, зритель должен увидеть, нет, прочувствовать, что ты её любишь, что ты не можешь без неё жить.

      Ирина в гриме Маши поправила причёску и крикнула со сцены:

      – Константин Петрович, я нормально в этот раз играю?

      – Сегодня нормально, только глаза должны быть грустными и чуточку побыстрее. Представь, помещичья дочка сбежала из дому на встречу с любимым, она боится, чтобы её отец-самодур не заподозрил её долгого отсутствия. Ладно, давайте снова.

      Дубровский взял за руку Марью Кирилловну, прижал её руку к своей груди:

      – Простите, меня зовут, минута может погубить меня.

      – Стоп! «Дубровский», в твоих движениях должна читаться страсть, но не так же явно, не прижимай ты её так сильно к себе, ведь ты же играешь роль интеллигента, представителя аристократического сословия. Ладно, антракт, продолжим через час.

      Ирка помахала рукой сидевшей на пятом ряду Миле.

      – Привет! Хорошо, что заглянула, я сейчас спущусь, – крикнула она.

      Режиссёр недовольно обернулся, уставился на Милу, однако Ирина вовремя подоспела, через пол минуты она оказалась рядом с подругой, подвела её к грозному бородачу:

      – Знакомься, это – наш режиссёр Константин Петрович Колобов.

      Мила кивнула, слегка смутившись от очень откровенного взгляда режиссёра. Колобов снял очки, затем снова надел их, подала ему руку для поцелуя.

      – Очень приятно, Мила Сергеевна Рыбакова.

      – Вы подруга нашей Ирочки? – спросил Колобов.

      – Мы учились в одном классе.

      – Знаете, Мила – следователь городской прокуратуры.

      – Очень даже кстати, мы собираемся ставить детективный спектакль, и я бы хотел проконсультироваться