Душа мертвеца. Дара Преображенская

вновь получилась бесформенная масса.

      – Почему ты это сделал?

      – Он страшный и злой.

      – Ты не любишь страшных и злых?

      – Нет.

      – Тебе бы хотелось снова увидеть того дядю?

      Владик покачал головой.

      – Значит, он тоже страшный и злой?

      Мальчик кивнул.

      Она совсем не заметила, как сзади к ним подошла воспитательница.

      – Психолог говорит, что у Владика детский аутизм.

      – Что это такое?

      – Когда ребёнок как бы погружен в самого себя, словно он отгородил себя от внешнего мира, так ему легче приспособиться к нему.

      – Это психическое заболевание?

      – Не совсем, просто состояние психики, но если не уделять внимание, то может перерасти в депрессию. Вы знаете, таких людей много.

      – Скажите, – Мила отошла в сторону, мельком посмотрела на занятого своим делом ребёнка, – если я правильно поняла, аутизм возникает в связи с каким-то пережитым в прошлом глубоким потрясением.

      – Это так, но грудные дети ничего не запоминают, фиксированное запоминание начинает развиваться ближе к году.

      Мила вновь наклонилась над мальчиком, порылась в сумке, достала шоколадку.

      – Держи, это тебе. Я дарю тебе её от чистого сердца.

      Владик без колебания взял сладость, спрятал её в кармане своей рубашки.

      – Его здесь не обижают?

      – С этим у нас полный порядок.

      – Можно иногда я тоже буду приходить к нему? Знаете, я давно хотела иметь ребёнка, но как-то не получилось.

      – Думаю, Нина Савельевна не будет возражать, да и мальчик вроде Вас воспринял.

      – Откуда Вы знаете?

      Воспитательница посмотрела на Милу.

      – Женская интуиция.

      Мила вновь обратилась к Владику:

      – Давай вылепим вместе Мики Мауса.

      – Давай.

      …Дверь открыли не сразу, долго слышался лязг цепей, затем кто-то всматривался в дверной глазок и только после этого послышался глухой старческий голос:

      – Кто там?

      – Простите меня, я из прокуратуры, мне очень нужно поговорить с Вами.

      Лязг цепей повторился только намного громче, чем в первый раз. В темноте подъезда Мила различила за едва открывшейся дверью сгорбленный силуэт, от которого исходило не менее громкое дыхание, словно от паровоза. Так обычно дышат пожилые люди. Старуха осмотрела Милу с ног до головы, ей стало немного не по себе от такого пристального взгляда.

      – Документы покажи, – послышалось из двери.

      Мила расстегнула сумочку, вытащила оттуда красную книжку, с которой она ни на миг не расставалась, потому что это был её настоящий пропуск, и без него она чувствовала себя словно без рук. Книжка произвела нужный эффект, старуха даже не стала читать, да и похоже она плохо видела.

      – Вы не обижайтесь. Времена нынче такие, приходится не доверять. А то бывали случаи, когда грабители приходили, как в прошлом голу на четвёртом этаже у Голубевых. По башке чем-то стукнули, а пока она очухивалась, они вынесли из квартиры последние ценности.

      – Я не обижаюсь.