Душа мертвеца. Дара Преображенская

опустилась на мягкий пуфик, почувствовала полный комфорт и расслабление, посмотрела на себя в зеркало, – А кто тебя гримирует?

      – Валя, она позже подойдёт.

      Ирка повернулась вокруг оси, голубое платье с рюшами всколыхнулось, сделала реверанс.

      – Ну, как, мне идёт?

      – Очень идёт, ты и в самом деле на барышню похожа. Честно говоря, в гриме тебя и не узнать.

      – Представляешь, когда-то они все так одевались. До сих пор ума не приложу, как они в те времена стирали всё это барахло. Сколько же порошка уходило.

      – Тогда не было стирального порошка.

      – Чем же они тогда стирали?

      – Не знаю. Я не историк.

      Ирка взяла со столика шляпку, надела на Милу.

      – Жаль, что ты не можешь появиться в ней на улице. Уверена, за тобой бы тотчас образовался шлейф поклонников со Степановым во главе.

      Улыбка незаметно сошла с лица Милы, она сняла шляпку, положила обратно на столик.

      – Ты что-нибудь знаешь о нём?

      – О Степанове?

      – Да, о Дмитрии Васильевиче Степанове.

      – Дмитрии Васильевиче… К чему такая помпезность? Ты же на днях с ним танцевала, и он на тебя смотрел слишком влюблёнными глазами.

      – Можно подумать, ты ревнуешь.

      Ира тяжело вздохнула:

      – Мне же нельзя, у меня есть муж.

      – От которого ты мечтаешь давно избавиться.

      – Слушай, – поморщилась Ирина, – твои предположения ничего не дают. Мало ли что я тебе говорила под пьяную лавочку. Женщина в отчаянии ещё не то скажет. Морозов – неплохой человек, но он – настоящая тряпка, а не мужик. Ты пришла сюда, чтобы только узнать больше про Степанова?

      – Нет, хотела посмотреть, как ты живёшь, чем дышишь. Ведь мы давно не виделись, в последний раз три года назад, когда я приезжала.

      – Ошибаешься. В последний раз мы виделись три дня назад в школе.

      – Это не в счёт.

      Ирина села напротив зеркала, взяла стоявшую на полке помаду и начала красить губы, они стали яркими, вызывающими, вряд ли скромная дочка помещика Троекурова предпочла бы такой цвет. Мила отвлеклась.

      – Я ничего о нём не знаю, и ты сама убедилась в этом. Я даже не знаю, что он до сих пор не женат. А зачем ты спрашиваешь о нём у меня?

      – Просто так. Мне почему-то казалось, что ты виделась с ним, что вы общались.

      Ирина оставила помаду в покое, принялась за тени.

      – Когда кажется, нужно креститься.

      – Не обижайся на меня, я из любопытства спросила. Есть во мне такая нехорошая черта.

      Иринка откровенно посмотрела на подругу:

      – Прости, но я сомневаюсь, что тобой движет простое любопытство, ты одинока, свободна, он тоже, значит, у этой длинной истории может быть продолжение. Разве не так?

      – Давай поговорим о другом.

      – Хорошо. Если тебе так неприятно я могу рассказать тебе о своей скучной серой жизни более подробно, но вряд ли это тебя заинтересует. Вижу по глазам, что не заинтересует.

      В дверь