Как закалялась жесть. Александр Щёголев

чтобы культям комфортнее было. Культи на ногах уже не болят. Ноют и чешутся сами ноги, которых нет… впрочем, это общее место в ощущениях всех калек. Рана на левой руке еще тревожит, все-таки трех недель не прошло, как Эва отсекла мне остаток предплечья, пощадив локтевой сустав…

      Со стороны, наверное, я похож на толстого червя, который, суетливо извиваясь, перемещается по полу. Держать равновесие – не проблема, давно привык. Добираюсь до розетки и включаю телевизор. Выбираю канал и перекидываю Алику пульт управления. Я читал программу передач и знаю, что сейчас этому человеку нужно. Шум стадиона врывается в нашу студию.

      – Кто болеет за «Зенит», у того мошна звенит, – провозглашаю я.

      – Все, кто ходит на «Спартак», получают там в пятак! – мгновенно оживляется он.

      Алик прибыл в Москву из Ленинградской области, поэтому фанатеет за «Зенит». И потому же – никто его здесь не хватится. На недельку приехал, бедолага: столицу посмотреть, на футбол сходить, то-сё…

      Когда Елена возвращается, «Зенит» как раз забивает «Спартаку» гол. Алик вне себя от счастья, поэтому преспокойно берет три маленькие таблетки, которые протягивает ему наша медсестра. Послушно глотает, – одну, вторую, – не отрывая сияющих глаз от экрана… И только через минуту вдруг соображает:

      – Стой, это зачем?

      Кто ж тебе скажет, зачем? Глупый.

      – Чего ты мне дала?

      Скорее всего, седуксен. Премедикация. Болельщику предстоит тяжелое утро. Елена, не отвечая ему, подходит ко мне, – я жду, сидя на полу; гляжу на нее снизу вверх. Она, как всегда, в штанах: ни юбок, ни платьев не носит. Вряд ли стесняется моих взглядов, просто характер такой.

      – Мне тоже? – спрашиваю.

      – Вам – нет.

      Мне – нет… Это хорошо.

      Ох, как хорошо! Короткие секунды триумфа.

      – Стой! Думаешь, я полное дерево? – кричит Алик. – Чем ты меня травишь, сука? (Футбол его больше не интересует.) Да я просто вытошню это дерьмо, и всё!

      Елена ухмыляется краешками губ.

      – Не советую, – говорю я мальчишке. – Хуже будет.

      Он смотрит на меня и утыкается лицом в подушку. Насчет того, что будет хуже, он мне верит…

      Елена проверяет, хорошо ли закрыт шкаф с инструментами.

      – У тебя есть парень? – начинаю я разговор.

      Она только хмыкает.

      – Предположим, был бы, – говорю я ей. – И что бы он сказал, если бы узнал, чем вы с матерью на жизнь зарабатываете?

      – Нужно платить за мою учебу, – вдруг решает она ответить. – Нужно платить за дом.

      – Понимаю, очень престижная школа. Учиться в ней – показатель незаурядной крутизны… Неужели ты вправду думаешь, что все на свете продается?

      – Нет, не все. Только то, на что есть покупатель.

      – Это все теория. А на практике, я полагаю, нет у тебя парня. Нет и быть не может. Твоя простейшая будет недовольна, а ты не захочешь ее огорчать.

      Лицо девочки костенеет. Кто такая «простейшая», она не спрашивает.

      – Захочу – огорчу, – цедит