Осталось придумать название. Данил Лис

отсчет. Оказалось, что совсем необязательно его включать – большая и круглая кнопка на пошарканном системном блоке, стоявшем на полу, никак не влияла на начало работы. День начался, и отщипнулся даже совсем небольшой его кусочек. Он прилег на стол, подложив под голову скрещенные руки и небольшую стопку бумаг, которую просто поленился убрать. Но не спал, это был лишь способ быть в себе и не видеть окружающий его мир, чтобы не мыслить о чем то, что творится снаружи. Осталось семь с половиной часов.

      Бывало у тебя так, что, когда очень ждешь, время начинает тянуться медленней? Конечно, бывало, такое со всеми случалось. Словно желе, неохотно стекающее между пальцев, скользкое и противное, но как только ты начинаешь думать о том, что было бы очень круто, чтобы оно быстрей стекло уже наконец, желе замирает и словно никуда не собиралось стекать, тем самым причиняя еще больший дискомфорт. А что, если не время медленно стекает по захватившей тебя своими цепкими лапами реальности, а просто мысли в такие моменты особенно быстры, ибо их не притормаживает желание продлить тот и иной момент. Мысли мчатся с удивительной скоростью, сквозь тебя, поперек и вдоль тебя. Пронзают тебя и наматываются друг на друга, словно пленка в старом магнитофоне, не успевающая так быстро наматываться на бобину. Они собираются в комок и давят. И ты не можешь их уловить и сфокусироваться, однако понимаешь: одна, другая, третья – да сколько можно-то уже?! Как медленно тянется время, я уже столько всего успел передумать за столь короткий момент, и сколько же еще придется подумать, чтобы все прошло уже наконец. В тот день он подумал, что нужно лишь не впускать в свою голову внешний мир, тогда и те дикие необузданные мысли не появятся и не будут проноситься в нем, пытаясь захватить его в свой водоворот и не давая сосредоточиться. Не получилось.

      Ему же еще нужно сделать вид, что он на работе работает работу. Сейчас можно попробовать просто перекладывать бумаги из одной стопки в другую. А если найдется испорченная или ненужная ведомость, то ее можно выбросить, и тогда люди смогут подумать, что он наводит порядок в документации. Это он сейчас сам себя обманывает, полфирмы знает, что вся документация, хранившаяся у них в отделе, никогда и никому больше не понадобится. Да и в отдел за три дня мог никто и не заглянуть ни разу. Ох и зря же он не позавтракал и не взял с собой никакой перекус. Теперь в обед придется идти в столовую в здании напротив. Там действительно вкусно кормят и цены вполне демократичные. Уж всяко дешевле, чем готовить дома для себя одного. Он любил готовить, только ненавидел выбрасывать продукты, а сложно приготовить на одного, например, салат, куда девать оставшиеся полпомидора? Но сейчас не об этом, он не хотел в столовую, потому что нужно будет видеть всех этих людей, менеджеров, продажников, искренне считающих себя лучше и важней всех остальных только потому, что смогли перевыполнить план. А главное, он не хотел беседовать с Ней.

      – Тёма, ну камон, ты хоть компьютер включи, потом опять скажут, что наш отдел валяет дурака, а мне позарез