Мечтатели Бродвея. Том 3. Чай с Грейс Келли. Малика Ферджух

бы пожать плечами.

      – Это не прокатит. Не с Эддисоном Де Виттом.

      Старушка с фиалками покачивала шляпкой в такт музыке, потягивая вермут с черносмородиновым ликером.

      Ma motha says I’m lazy, my fatha says I’m no good,

      But I’m no lazy, I just like live my life

      Mañana! Mañana!..[39]

      – В сущности, лучше всего сейчас тебе подходит слово… грустная. Ты гордишься своей грустью, Шик. Нет, не отрицай, не притворяйся. Не со мной.

      Шик похлопала ресницами. Она ухватила кубик сахара большим и указательным пальцами, подержала его на весу над своим кофе. Подумала и отложила. Она выпьет горького.

      – Я подсела на контрастный душ, – признала она. – Сегодня утром вода чудесным образом стала горячей. В последние недели это был… лед.

      Улыбка ее стала кривой.

      – А ведь я любила только душистые ванны комнатной температуры.

      – Как правило, контрастный душ – это ты, – сказала Пейдж. – Ты окатываешь мужчин то жаром, то холодом.

      – Ты хочешь сказать, что я пожинаю то, что заслужила?

      – Конечно, нет. Это так, вот и все.

      – А у тебя с Эддисоном тоже так?

      Она не смогла удержаться.

      – И у меня с Эддисоном, – согласилась Пейдж. – А теперь мне пора. До вечера?

      Шик проводила ее глазами. До вечера, да. Она сегодня свободна. И завтра вечером тоже свободна. Но послезавтра… послезавтра… о, послезавтра…

      Она выпила кофе, закрыв глаза. Он не был горьким.

      8. Annie, get your gun[40]

      В театре «Корнголд» в Атлантик-Сити занавес в этот вечер, после четвертого и последнего акта «Коммуниста в доме», упал на шестнадцать минут раньше.

      За три дня до этого, в «Монако» в Ньюарке, он опустился раньше на четыре минуты. За неделю до того, в «Марлетт Серкл» в Покипси, Ули Стайнер уже сократил пьесу минут на десять по ходу представлений.

      Из Нью-Йорка вздох Уиллоуби шипел в ухо Манхэттен, длинный, как разделявшая их телефонная линия.

      – Вы хотите сказать, что у нашего великого человека провалы в памяти?

      Старшая костюмерша называла кошку кошкой.

      – Нет, – ответила Манхэттен, – я говорю, что Ули делает это нарочно. Ему претит эта пьеса, он никогда не хотел ее играть. Вот он и сокращает ее. Он ее тем более ненавидит, что никто не приходит ее смотреть. Смотреть его.

      Она прильнула губами к трубке.

      – Уиллоуби… Это просто ужасно. Никого нет. Никого! Горстка зрителей каждый вечер. Пьеса провалилась, и Ули в кошмарном состоянии. Директор «Корнголда» собирается отменить четыре представления из оговоренных в контракте семи. Как сообщить это Ули?

      Уиллоуби сделала паузу, чтобы выдохнуть дым сигареты.

      – Его первый крупный облом с публикой. Бедняга. С ним редко такое случалось. Разве что в самом начале.

      – Это даже не самое страшное… Дата его явки в комиссию[41] уже назначена. Мы уезжаем в Вашингтон на той неделе. На помощь, Уиллоуби! – выдохнула Манхэттен.

      – На помощь, Манхэттен, – безмятежно отозвалась костюмерша. – Я не променяю мою головную боль с доставкой тканей

39Моя мать говорит, что я ленивая, мой отец говорит, что я нехорошая,Но я не ленивая, мне просто нравится жить своей жизнью.Завтра! Завтра! (искаж. англ., исп.)

40

Энни, возьми свое ружье (англ.).

41

Комиссия Палаты представителей американского Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности. (Примеч. автора.)