Степная рапсодия. Геннадий Бабкин

что-нибудь, у меня поживешь, пока мать не вернется.

      Франц Викентьевич играл на аккордеоне редко и то только для себя, но сегодня у него был слушатель. Рита сидела, не шевелясь, завороженная его мелодией, и встала только тогда, когда он закончил.

      – Я пойду…

      – Да, да, уже поздно.

      Франц Викентьевич ночью снова подошел к Рите. Она спала. Одеяло было на месте, но он все равно долго поправлял его и еще дольше не уходил из комнаты.

      – Здрасьте!

      Екатерина Романовна с веником в руках застыла на лестнице. Рита открыла дверь своей квартиры, и Франц Викентьевич вошел внутрь. Сначала ничего не было слышно, затем звякнуло стекло, грохнулась на пол табуретка, послышались выкрики.

      – Ты воще кто такой?!

      – Какие, на хрен, лекарства?

      – Какая карточка?

      – Ритка?

      – Моня, гля, она у этого козла ночует!

      – Колек, вмажь ему, чтоб знал!

      – Ба-бах!

      Дверь открылась, и на пороге появился Франц Викентьевич. Из его разбитого носа стекала кровь.

      – Ой, батюшки!

      Екатерина Романовна уронила веник. Франц Викентьевич, зажав нос рукой, вошел в свою дверь, Рита – следом за ним.

      – Вроде все.

      Рита вытерла подтеки на щеке, отложила полотенце. Франц Викентьевич не шевелился.

      – Все! Вам плохо?

      – Нет, наоборот… Спасибо, Рита.

      Франц Викентьевич даже не ложился. Он ходил по комнате, пытался смотреть телевизор, заваривал себе чай и лишь к утру открыл шкаф и снял с вешалки красное платье. Рита спала, лежа на боку. Франц Викентьевич присел на диван и поцеловал Риту в щеку. Она открыла глаза.

      – Вы… Вы это зачем?

      Рита, схватив одеяло, вскочила с дивана. Франц Викентьевич протянул ей платье.

      – Рита, это не то… это подарок!

      – Зачем?

      Рита бросилась в прихожую и, открыв дверь, выбежала из квартиры.

      – Эй, Колек! Зенки открой!

      – Моня, это чо, утро, што ли?

      – Утро, утро, гля, кто!

      – Во, Ритка…

      Рита попыталась пройти мимо стола, но отец поймал ее за руку.

      – А Фокке-Вульф чо?

      – Чо, чо, не видишь, свалила она от него. Гадом буду, приставал, тварь!

      Моня звякнул пустыми бутылками.

      – Ах он козел, убью!

      Рита дернулась, но отец больно сжал ее руку. Моня слил в стакан остатки самогона.

      – Не кипишуй, Колек! На хрена мочить? Бабки с него струсим, пойло-то кончилось!

      Отец с силой развернул Риту к себе.

      – Ну чо, было, было? Говори!

      Рита вырвала руку.

      – Пошел ты!

      Телефон зазвонил неожиданно.

      – Да, доктор, я, Рита. Плохо? Я сейчас приеду! Нет, лекарства еще не купила… я достану деньги, ну, завтра или послезавтра… да, да, я все поняла.

      Рита оглянулась по сторонам, зашла за сараи. Пацаны, как всегда, были на месте.

      – Откуда такие бабки, Ритка!

      Ей подкурили сигарету.

      – Совсем голяк?

      – Ну, может, у этого, длинного есть, но лучше не просить.

      – Почему?

      – То