Зарубежная любовная лирика. Сборник

добычу должен лиходей.

CCXI

      Ведет меня Амур, стремит Желанье,

      Зовет Привычка, погоняет Младость,

      И, сердцу обещая мир и сладость,

      Протягивает руку Упованье.

      И я ее беру, хотя заране

      Был должен знать, что послан не на радость

      Вожатый мне; ведь слепота не в тягость

      Тому, Кто Разум отдал на закланье.

      Прелестный лавр, цветущий серебристо,

      Чьи совершенства мною завладели,

      Ты – лабиринт, влекущий неотвратно.

      В него вошел в году тысяча триста

      Двадцать седьмом, шестого дня апреля,

      И не провижу выхода обратно.

ССХХ

      Земная ль жила золото дала

      На эти две косы? С какого брега

      Принес Амур слепительного снега —

      И теплой плотью снежность ожила?

      Где розы взял ланит? Где удила

      Размерного речей сладчайших бега —

      Уст жемчуг ровный? С неба ль мир и нега

      Безоблачно-прекрасного чела?

      Любови бог! кто, ангел сладкогласный,

      Свой чрез тебя послал ей голос в дар?

      Не дышит грудь, и день затмится ясный,

      Когда поет царица звонких чар…

      Какое солнце взор зажгло опасный,

      Мне льющий в сердце льдистый хлад и жар?

CCLXXVIII

      В цветущие, прекраснейшие лета,

      Когда Любовь столь властна над Судьбою,

      Расставшись с оболочкою земною,

      Мадонна взмыла во владенья света.

      Живая, лишь сиянием одета,

      Она с высот небесных правит мною.

      Последний час мой, первый шаг к покою,

      Настань, смени существованье это!

      Чтоб, мыслям вслед, за нею воспарила,

      Раскрепостясь, душа моя, ликуя,

      Приди, приди, желанная свобода!

      По этой муке надобна и сила,

      И промедленья боле не снесу я…

      Зачем не умер я тому три года?

CCLXXIX

      Поют ли жалобно лесные птицы,

      Листва ли шепчет в летнем ветерке,

      Струи ли с нежным рокотом в реке,

      Лаская брег, гурлят, как голубицы, —

      Где б я ни сел, чтоб новые страницы

      Вписать в дневник любви, моей тоске

      Родные вздохи вторят вдалеке,

      И тень мелькнет живой моей царицы.

      Слова я слышу… «Полно дух крушить

      Безвременно печалию, – шепнула, —

      Пора от слез ланиты осушить!

      Бессмертье в небе грудь моя вдохнула.

      Его ль меня хотел бы ты лишить?

      Чтоб там прозреть, я здесь глаза сомкнула».

CCLXXXIX

      Свой пламенник, прекрасней и ясней

      Окрестных звезд, в ней небо даровало

      На краткий срок земле; но ревновало

      Ее вернуть на родину огней.

      Проснись, прозри! С невозвратимых далей

      Волшебное спадает покрывало.

      Тому, что грудь мятежно волновало,

      Сказала «нет» она. Ты спорил с ней.

      Благодари! То нежным умиленьем,

      То строгостью она любовь звала

      Божественней