Зарубежная любовная лирика. Сборник

вы, глаза, непобедимым

      Оружие, что точит мой тиран,

      И стонут все под игом нестерпимым.

      Уж в пепл истлел пожар сердечных ран;

      Что ж день и ночь лучом неотвратимым

      Вы жжете грудь? И петь вас – я ж избран.

CXI

      Та, чьей улыбкой жизнь моя светла,

      Предстала мне, сидящему в соборе

      Влюбленных дум, с самим собой в раздоре,

      И по склоненью бледного чела —

      Приветствие смиренному – прочла

      Всю смуту чувств, и обняла все горе

      Таким участьем, что при этом взоре

      Потухли б стрелы Зевсова орла.

      Я трепетал; не мог идущей мимо

      Я благосклонных выслушать речей

      И глаз поднять не смел. Но все палима

      Душа той новой нежностью очей!

      И болью давней сердце не томимо,

      И неги новой в нем поет ручей.

CXXIII

      Внезапную ту бледность, что за миг

      Цветущие ланиты в снег одела,

      Я уловил, и грудь похолодела,

      И встречная покрыла бледность лик.

      Иных любовь не требует улик.

      Так жителям блаженного предела

      Не нужно слов. Мир слеп; но без раздела

      Я в духе с ней – и в мысль ее проник.

      Вид ангела в очарованье томном —

      Знак женственный любовного огня —

      Напомню ли сравнением нескромным?

      Молчанием сказала, взор склоня

      (Иль то мечта?), – намеком сердца темным:

      «Мой верный друг покинет ли меня?»

CXXXII

      Коль не любовь сей жар, какой недуг

      Меня знобит? Коль он – любовь, то что же

      Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!..

      Так злой огонь?.. А сладость этих мук!..

      На что ропщу, коль сам вступил в сей круг?

      Коль им пленен, напрасны стоны. То же,

      Что в жизни смерть, – любовь. На боль

      похоже

      Блаженство. «Страсть», «страданье» —

      тот же звук.

      Призвал ли я иль принял поневоле

      Чужую власть?.. Блуждает разум мой.

      Я – утлый челн в стихийном произволе,

      И кормщика над праздной нет кормой.

      Чего хочу – с самим собой в расколе, —

      Не знаю. В зной – дрожу; горю зимой.

CLIV

      Сонм светлых звезд и всякое начало

      Вселенского состава, соревнуя

      В художестве и в силе торжествуя,

      Творили в ней Души своей зерцало.

      И новое нам солнце возблистало,

      И каждый взор потупился, предчуя,

      Что бог любви явил ее, ликуя,

      Чтоб изощрить на дерзком злое жало.

      Пронизанный очей ее лучами,

      Течет эфир пылающей купиной,

      И может в нем дышать лишь добродетель.

      Но низкое желание мечами

      Эдемскими гонимо. Мир свидетель,

      Что красота и чистота – едино.

CLVII

      Тот жгучий день, в душе отпечатленный,

      Сном явственным он сердцу предстоит.

      Чье мастерство его изобразит?

      Но мысль лелеет образ незабвенный.

      Невинностью