Не все желания должны сбываться. Майя Неверович

Чемберлен: «В войне не бывает выигравших – только проигравшие». Девчонки, вы ж последний год вместе. Ну её, войну?

      – Эта овца мне за всё ответит, – прорычала Барбо-скина, тряхнув своими бело-розовыми хвостами.

      – Овца у тебя в отражении, – не сдержалась я.

      – Брейк, девочки, – Тоха даже руки развёл, как ре-фери. Он повернулся к Машке. – У меня деловое пред-ложение. Ты прощаешь свою одноклассницу, а я удаляю видео из телефона. Оно, конечно, фигового качества, но понять, кто там, а главное, с кем, можно.

      – Какое видео? – недовольно соединила брови Машка.

      – Где тебя угощают сигаретой. А ты и не отказыва-ешься.

      Машка дёрнулась вперёд.

      – Телефон, сюда! Ты труп!

      Я встала между ней и Тохой. Это реальный шанс. Либо того, что Тохе разобьют телефон, либо моего спасения. И громко, с паникой в голосе, закричала:

      – Маша, не трогай его! Он тебе ничего не сделал! – И ехидно усмехнулась.

      Тоха поправил очки и показал одобряющий жест боль-шим пальцем, поднятым вверх.

      – Вы, вы оба трупы. – Теперь она стала похожа не на Барбоскину. Скорее, на гадюку, шипящую в отчаянии. – Вы поняли?

      В этот момент из кабинета директрисы выскочили все трое: наши мамы и сама руководитель школы.

      – Что происходит? – возмутилась первой она, на правах старшей.

      – Я не знаю, – пожал плечами Тоха. – Я лишь хотел своей подруге, Виктории, показать видео о вреде куре-ния. Мария расценила это, как оскорбление. Видео инте-ресное, между прочим. Я могу показать.

      Тоха начал разблокировать смартфон.

      Моя мама повернулась к директрисе.

      – А это кто? – кивком головы указала она на Тоху. – Тоже участник конфликта?

      – Нет, что вы, – директриса вскинула руки, – это Ан-тон Стриж, гордость и одновременно головная боль на-шей школы и системы образования в целом. Победитель всех возможных олимпиад. Правда, на каждой упорно старается доказать несовершенство программы.

      Машка побелела, глядя, как Антон делает свайпаю-щие движения по экрану мобильника.

      Видимо, она свою мать боялась ещё больше, чем я свою.

      – Мам, – откашлявшись, изображая Мисс Спокой-ствие, она взяла свою мать под руку, – я правда чуть пе-репсиховала. Не каждый день падаешь. И Вика, – она зыркнула на меня, но тут же состроила гримасу, которая по всей видимости, означала улыбку. – Она, правда, не толкала, я споткнулась.

      – А для чего этот цирк? Ты совсем уже? – мать от-дёрнула её руку и начала орать на дочь такими словами, что мне Машку реально жалко стало. Директриса лишь пыталась как-то вклиниться, постоянно извиняясь.

      – Да пошли вы все. Я на вас всех, – Машкина мать обвела нас пальцем, – жалобу накатаю.

      И, схватив дочь за плечо, вывела её на улицу.

      Моя мама и директриса переглянулись. Пожав плеча-ми, последняя вновь извинилась и скрылась за дверью. Мама требовательно смотрела на меня.

      – Но ведь это ты её толкнула?

      – Я