Упал. Очнулся. Папа!. Янина Логвин

с вами ехать никак нельзя – служба!

      – Да, есть. Но, подождите… – потопала следом за Лешенко. – Я сдавала вождение еще в выпускном классе школы! Нет, ездила, конечно, пару раз… Так с инструктором и сто лет назад! Я не могу! – уверенно покачала головой.

      – Сможете!

      – А если скорую помощь вызвать? Она ведь скорая? Звонок, фьють, туда-сюда… и он в больнице. А?

      – Не успеем!.. И заберите с дороги вашу сумочку! Быстро! Осталась минута!

      Я сбегала за сумочкой, подняла портфель, вернулась и, взяв себя в руки, полезла за руль.

      – Всё будет хорошо! Не переживайте, гражданочка, – успокоил меня полицейский, – я прослежу!

      Ха! Интересно, как? Но спрашивать не стала, руки тряслись так, что, вцепившись в руль мертвой хваткой, и сердца своего не слышала.

      – Вот здесь зажигание, тут коробка-автомат, тормоз и газ. Деньги в бардачке. Когда сдадите его в больницу, ни в коем случае не называйте фамилию!

      – Почему это?

      – Так обнаружат беспомощного, и тогда кранты! – Лешенко округлил глаза и полоснул себя пальцем по горлу. – Говорю же, киллер идет по следу!

      – А-а… ясно!

      – Скажете, что он ваш муж! Шел с работы, поскользнулся, упал, потерял сознание. Вас рядом не было. Когда вы его нашли, документы пропали…

      – Чего?! – это я возмутилась насчет мужа. Ну и насчет вранья немножко. Всё же стыдно мне было и очень совестно за случившееся.

      – Того! Или вы хотите, чтобы победил Куприянов с Людоедочкой? – и глазом не моргнул мужичок. – Ну, тогда бросайте Андрея и идите домой. Спите спокойно…

      – Нет!

      – А тогда везите!

      – А что я ему скажу, когда он придет в сознание? Когда всё вспомнит?

      – Правду, конечно. Расскажете все, как есть. А теперь поезжайте, пора! Я с вами еще свяжусь!

      Ну, я и поехала. Побуксовала чуть-чуть, наехала на бордюр, съехала… Хорошо, что парковка была свободная – кое-как развернулась на черном монстре и, ойкая от страха, помчала в ночь. Проезжая по дороге мимо разбитой машины Нелечки, пригнула голову и убрала «Вольво» с дороги мощным бампером.

      А-а-а! Где тут тормоз? Вот это силища!

      На капот вдруг прыгнул черный кот. Сверкнув желтым глазом, подмигнул мне (я едва руль удержала) и исчез.

      Тьфу! Почудится же!

      Пока везла Воронова в больницу, взопрев от напряжения и вспоминая дорожные знаки, подумала: а откуда Лешенко известно, как я называю про себя Пригожеву? Неужели сама проговорилась и не заметила?

      И решила, что, должно быть, именно так.

      Глава 6

      – Ужас какой! Бедненький! Он, наверное, очень страдает! Девочки, а что, если он навсегда таким останется? Совсем без памяти?

      – Так я и знала. Снова ты за свое, Лизка? Значит, Гоблина тебе жалко, а Дашку нет? И почему это он бедненький, вот скажи мне? Очень даже при средствах мужик, да еще и здоров, как конь. Слышала, что врач по телефону сказал? Температуры нет, ест за двоих, ругается за четверых и прекрасно себя чувствует!

      – Ну, почему, жалко, конечно. Но